Военное время диктует свои правила, и то, что кажется аморальным в мирной жизни, может стать единственным способом выжить, когда страна находится в оккупации. Шесть недель французы сражались против нацистов после начала Второй мировой войны, но объявили о капитуляции. Сегодня в Интернете доступны фотографии девушек, которые на протяжении последующих четырех лет вступали в отношения с захватчиками…

Когда земли Франции были аннексированы Германией, жизнь на оккупированных территориях продолжила течь в привычном ритме. Парижские кафе и кинотеатры все также работали, только вот на них уже были другие вывески и пускали туда исключительно немецких солдат. Продолжали принимать посетителей и ночные заведения. Слава о них разошлась по всей Европе еще до войны, и вот теперь оккупанты не преминули возможностью испробовать все доступные удовольствия.

Более всего и немецких солдат, и офицеров интересовали, конечно же, француженки. Утонченные и изящные красотки зачастую очень лояльно относились к врагам, и количество образовавшихся союзов было велико. Во-первых, французы не видели всех ужасов войны, а, во-вторых, ситуация с продовольствием в стране ухудшилась, и близкие отношения с немцами давали шанс заполучить дополнительную порцию хлеба и мяса – продуктов, цены на которое взлетели в несколько раз в военное время.

В годы оккупации француженки, вступившие в отношения с немцами, чувствовали себя на коне. Все изменилось после окончания войны. Стало понятно, что, пока участники движений сопротивления боролись с оккупантами, эти женщины поддерживали врагов. За это таких француженок считали предательницами и пособницами оккупантов. Их публично наказывали, брея наголо, чтобы заклеймить. Их унижали различными способами, называя отношения с нацистами «горизонтальной коллаборацией».

Всего побрили около 20 тысяч женщин, их презирали и порицали. Правда, были среди пострадавших и те, кого обвинили незаслуженно. В результате этой запретной любви во Франции было рождено более 200 тысяч детей, все они во взрослой жизни тоже столкнулись с дискриминацией, поскольку в обществе их продолжали воспринимать, как потомков оккупантов.

«С грустью наблюдал я готовность русских людей отречься от своего правительства, от своей национальной гордости в угоду завоевателям - тысячелетним врагам своего народа.

С отвращением, с гадливостью смотрел я на заискивание моих сограждан перед немцами, на их стремление брататься со своими завоевателями. Особенную гадливость во мне возбуждают женщины: уже 4 ноября наиболее красивые и выхоленные женщины гуляли с немецкими офицерами, подчеркивая свою интимную близость с ними.

Женщины - жены советских бойцов - зазывают к себе на квартиры немцев и предоставляют себя в их распоряжение. Сразу стало в моде восхищаться всем немецким: немецкими самокатками (авто), немецкими танками, лошадьми битюгами (кажется, наших же заводов) и самими немцами, белыми, румяными, жирными, презрительно самоуверенными. Мало того, наши мерзавцы восхищаются умением немцев вести войну, и их техникой, и их победами. И я принужден глотать эти пилюли.

Животный страх перед немцами затемняет рассудок сограждан. Меня никто не хочет слушать, не дают мне раскрыть рта, и мои высказывания о предстоящих русских победах называют прямо в глаза мне глупостями, еле-еле удерживаясь, чтобы не назвать меня самого дураком; это слово прямо висит в воздухе и звенит в моих ушах в бессонные ночи. »

«Этот разговор дает мне повод написать о наших женщинах. Много русских женщин с самых первых дней прихода немцев завязало с ними гнусную связь. Это были самые красивые, выхоленные из симферопольских женщин. Мы видели их в первые же дни гуляющими с немецкими офицерами. Затем бабы попроще связались с немецкими солдатами, а после с румынами. Женщины наши настолько доступны, что денщики искали их (да и теперь иногда ищут) открыто и, не стесняясь, спрашивали прохожих: «Где есть женщины? Пусть идут к нашим офицерам, для них будет угощение и музыка».

Как вскоре выяснилось, немецкое командование разрешало немецким воинам иметь связь с русским женщинами, но запрещало иметь связь с караимками, армянками и татарками: имелось в виду появление арийского потомства, а какой же ариец произойдет от армянки или от татарки? Румыны подошли к делу попроще, они не брезгуют ни армянками, ни татарками. Румыны стараются поближе сойтись с населением: например, они охотно идут крестить русских детей, покупают для крещения крестики, часто играют с детьми. Но все-таки наши женщины предпочитали и предпочитают отдаваться немцам: немцы как полновластные хозяева страны снабжают своих любовниц и одевают их лучше, чем румыны, «немецкие проститутки», как их называет народ, ходят великолепно разряженными. Почему, в самом деле, наши женщины так доступно и откровенно отдаются немцам?

Что здесь любовь не имеет места - это очевидно: слишком уж скоропалительно и массово завязываются связи, причем в подавляющем большинстве случаев вступающие в связь не понимают один другого. Действует ли здесь гипноз победителей, имеют ли немцы личное обаяние? Может быть, на наших женщин производит впечатление выправка немцев, их белая кожа и чистота тела, за которой они так тщательно следят?

Может быть, неотразимое влияние производит военный мундир, может быть, немцы умеют как-нибудь особенно обращаться с женщинами? А может, здесь имеет место влияние «моды», новости, любопытства, желание изведать новые неизвестные и неожиданные ощущения? Или здесь имеет место, как утверждает Иван Иванович, простой практический расчет - с помощью любовника покрасивее одеться, получше обставиться, щегольнуть перед подругами, послаще покушать?

Несомненно, случается и насильное принуждение, но думаю, что это последнее бывает очень редко: «Сука не схочет, кобель не вскочит» - как выразилась одна соседка. Как бы там ни было, но последствия этих связей не замедлили проявиться летом этого года. Забеременевшие женщины толпами повалили к докторам за абортами. Это ясно означает, что наши женщины не имеют ни особой любви, ни привязанности к своим любовникам и не желают нести обязанности по отношению к своему потомству.

Но не тут-то было! Немецкое командование все предвидело и приняло свои меры: всем докторам было объявлено строжайшее запрещение делать аборты женщинам, забеременевшим от немцев, под угрозой тяжелого наказания как абортирующему, так и абортируемой. Вот так фунт! Что тут делать? Неужели придется возиться с такой обузой, как ребенок? А вдруг еще наши вернутся, как все громче и увереннее утверждают эти несносные русские мужчины, которым только и дела что заниматься вопросами о какой-то там родине? И вот полузнакомые мне женщины стали обращаться ко мне с просьбами дать от «малярии» десять порошков хинина.

Интересно только знать - кто окажется прав: немцы, ожидающие от русских женщин немецкого потомства, или я, ожидающий от немецких солдат русского потомства?

Ранее мной было заявлено о том, что в перспективе планируется сделать пространный комментарий к Архипелагу ГУЛАГ А.И.Солженицына, сопоставив известные факты, взятые из альтернативных источников, с тем, что написано в книге. Задача оказалась не такой уж простой, как представлялось вначале. Вроде бы и факты подобраны, и даже сделаны заготовки, однако конечный результат даже на уровне наработок выглядит чрезмерно громоздким. По хорошему - это надо писать отдельную книгу, причем, по размеру она не будет уступать "Архипелагу", ибо каждое, даже самое спорное утверждение автора, изложенное в книге одним предложением, в комментарии можно развить до размеров целой главы. Так что если в ближайшее время в моем ЖЖ что-то по этой теме появится, это будет весьма конспективное изложение. Нижепредставленный текст можно с уверенностью отнести к наработкам комментария к книге А.И., в частности, т.3 ч.5,гл.1 "Каторга", где автором затронута тема трагедии девушек, оказавшихся в оккупации и сожительствоваших с немцами. После освобождения власть облагодетельствовала этих особ тюремными сроками - достойная награда за то, что по вине этой власти девушки, подобно другим оказавшимся в оккупации жителям, вынуждены были как-то обустраивать свою жизнь. В своем труде автор дает характеристику их мотивов:
"Прежде всего - кто они были по возрасту, когда сходились с противником не в бою, а в постелях? Уж наверное не старше тридцати лет, а то и двадцати пяти. Значит - от первых детских впечатлений они воспитаны после Октября, в советских школах и в советской идеологии! Так мы рассердились на плоды своих рук? Одним девушкам запало, как мы пятнадцать лет не уставали кричать, что нет никакой родины, что отечество есть реакционная выдумка. Другим прискучила пуританская преснятина наших собраний, митингов, демонстраций, кинематографа без поцелуев, танцев без обнимки. Третьи были покорены любезностью, галантностью, теми мелочами внешнего вида мужчины и внешних признаков ухаживания, которым никто не обучал парней наших пятилеток и комсостав фрунзенской армии. Четвертые же были просто голодны - да, примитивно голодны, то есть им нечего было жевать. А пятые, может быть, не видели другого способа спасти себя или своих родственников, не расстаться с ними".
Итак: автор дал свою характеристику, обозначил причины. И со своей стороны скажу, они охарактеризованы верно. Имею устные свидетельства о поведении юных особ в оккупации в Севастополе - картина идентична, более того - мотивация 1 в 1, как обозначено автором. Читая этот фрагмент, тотчас же вспомнил. Причем в качестве причин, заставивших пойти на близость с врагами чаще всего называлось умение немцев обходиться и голод.
Наградой за эту экзотическую форму коллаборационизма после освобождения стала высылка в отдаленные районы страны либо тюремное заключение. О том, как это происходило в Крыму, рассказывает нижеопубликованный материал:

НАТАЛЬЯ ДРЕМОВА

Проститутки на оккупированной территории

Большая часть Крыма уже была освобождена советскими войсками, шли бои за Севастополь. В это время Лаврентий Берия подписал документ о высылке с полуострова немцев, венгров, итальянцев. Последняя строчка в списке подлежащих изгнанию была такая: «разрешить выселить... 1000 проституток, проживающих на курортах и в городах Черноморского побережья». Это заработала государственная машина репрессий, давя и перемалывая судьбы женщин, переживших оккупацию на территории полуострова.
Иначе чем предательницами их не называли - тех, кто во время войны тесно общался с оккупантами. Почему они шли на это? Ну, во-первых, советской власти так и не удалось полностью ликвидировать проституцию как явление. Так что женщины, зарабатывающие на жизнь собственным телом, в условиях оккупации получили возможность беспрепятственно заниматься этим ремеслом. О размахе деятельности «ночных бабочек» можно косвенно судить по рапорту коменданта Белогорского гарнизона, в которой он приводит цифры по заболеваемости личного состава венерическими болезнями.
Другая категория женщин - это те, которых немцы принуждали к длительному сожительству, и те, кто шел на это добровольно - чтобы выжить самой, чтобы прокормить семью. Продуктов, выдаваемых по рабочим карточкам, не хватало. В семье разрешалось оставлять в месяц на одного взрослого едока 10 кг зерна (не муки!), 500 г сахару, 500 г жиров.
А еще - жизнь продолжалась. Несмотря на войну, страдания, страх и голод. Любовь между солдатом-оккупантом и местной девушкой была не такой уж редкостью. И известны случаи, когда такие отношения заканчивались законным браком. От одного брака осталась только фотография, когда-то подшитая в уголовное дело: ефрейтор-пехотинец и хорошенькая девушка с модной прической. На обороте надпись: «На память в хорошие дни Вале И. от Курта и Вали Бедуэль. 26/Х-42 г.» Про женщину с фотографии известно только то, что муж отправил ее в Германию к родным, а впоследствии ее вместе с восточными рабочими, бывшими пленными и другими русскими, оказавшимися на немецкой территории, вернули в лоно Советского Союза, «разобрались» и дали 8 лет лагерей. За любовь.
За «этих женщин» взялись сразу после отступления немецких частей. И женщины, пользовавшиеся покровительством немцев, и те, кого считали таковыми, были первыми кандидатами в жертвы «народного гнева». Рассказывают, что их забивали насмерть, прогоняли в обнаженном виде по улицам, сбрасывали в колодцы. Чуть позже, когда пошли аресты пособников оккупантов и лиц, сотрудничавших с фашистами, НКВД собрал богатый урожай среди женщин.
Не было в Уголовном кодексе такой статьи: «за интимные отношения с врагами, за любовь к врагу», поэтому сажали за пособничество, за антисоветскую агитацию, за восхваление чуждого строя, за сотрудничество с оккупационными властями. Вот цитаты из подлинных уголовных дел:
Надежда Ивановна С., 37 лет, жительница Симферополя (ул. Тургеневская, 37), медсестра детской инфекционной больницы, осуждена на 5 лет ИТЛ по статье 58-1 «б» (измена Родине).
Нина Васильевна К., 28 лет, проживающая в Симферополе на ул. Пушкинской, 16, домохозяйка, получила 3 года лагерей за то, что «была направлена немцами в Германию, вернулась в 1942 году в Крым при сомнительных обстоятельствах, стала восхвалять фашистский строй, клеветать на советскую действительность».
Александра Степановна Т., 24 лет, жительница г. Саки, признана виновной в хранении антисоветских листовок и фашистской газеты «Голос Крыма», лишена свободы на срок 1 год 9 месяцев.
Мария Михайловна С., 19 лет, керчанка, признана виновной в измене Родине. Приговорена к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества и поражением в правах на 5 лет.
Выявляли таких женщин благодаря сообщениям патриотически настроенных граждан. Не всегда они руководствовались исключительно праведным гневом. Давайте не будем сбрасывать со счетов обычные человеческие чувства: зависть к тем, кто жил при оккупантах чуть лучше, чем остальные (кстати, не намного!), неприязнь к молодой красивой соседке. Жилищный кризис в Симферополе породил практику доноса соседей на одиноких молодых женщин с целью занятия их жилплощади.
Несколько лет назад в Крым пришло трогательное письмо от Юргена Рихтера. Его отец Рихард, рядовой немецкой армии, жил во время оккупации в Симферополе. Он полюбил дочь своей квартирной хозяйки, в 1943 уже на фронте получил от нее письмо - любимая родила сына. Больше он ничего о девушке не знал почти шестьдесят лет. Слишком скудными были сведения, сообщенные старым солдатом: девушку звали Нора (то ли настоящее, то ли сокращенное имя), жила она в домике под номером 5, неподалеку от нынешнего СИЗО, работала на радио. Скорее всего, и ее постигла судьба тех, кто отбывал сроки в лагерях за «веселую жизнь», за неосторожность, за любовь к врагу.

«… 23 июня 1941 года. Дивизии вермахта продвигаются быстро. Бордели не успевают за частями, и штабы переполнены жалобами нижних чинов на перебои в услугах проституток. Начальникам тыловых подразделений объявить служебное предупреждение и обязать в кратчайшее время снабдить бордели трофейным транспортом…».

Генерал-полковник Франц Гальдер - начальник генерального штаба сухопутных сил вермахта издал в 1968-1971 годах свои служебные дневники. Авторские права, по инициативе политбюро ЦК КПСС, перекупил «Воениздат» и продублировал мемуары гитлеровского военачальника для советских читателей.

Большевистский вариант книжки не выдерживает никакой критики. Безобразный перевод, отсутствие иллюстраций и многочисленные купюры цензоров девальвируют «взгляд» военного теоретика на войну.

Проза получилась тоскливая. Простому читателю нужно морщить лоб, чтобы продраться сквозь статистику цифр к «художественной картинке» военного сюжета. Зато для профессиональных историков мемуары Франца Гальдера стали настоящей бомбой. Они заставили по-новому взглянуть на события Второй мировой войны.

Оказывается, у вермахта существовала целая сексуальная инфраструктура. Были передвижные бордели, отсутствие которых сказывалось на боеспособности немецкой пехоты. Однако интересен не этот факт, а то, что основной поток жалоб нижних чинов на недостаточное сексуальное обеспечение поступал именно в штаб 11-й армии, которая двигалась в южном направлении на Николаев и Одессу.

Следует напомнить, что Гитлер вторгся на территорию СССР, имея под ружьем 5 миллионов 200 тысяч человек. В группе армий «Север» и «Центр» не было жалоб на недостаток борделей и только на юге (!) проституток не хватало.

На юге без проституток

11-я армия вермахта, под командованием генерал-полковника Ойгена фон Шоберта, прошла «героический» путь. 22 июня 1941 года она смяла пограничные гарнизоны в Молдавии и стала стремительно продвигаться на восток.

Три корпуса «зацепились» в Крыму, один (8 000 солдат) остался под Севастополем, а половина состава продолжала двигаться в глубь нашей страны.

Фон Шоберту не повезло. Он погиб 21 сентября 1941 года в Николаеве, когда его самолет сел на заминированный аэродром в Широкой Балке. Однако именно этот генерал проникся нуждами своих солдат и срочно затребовал от тыловиков «сексуальное довольствие».

Интенданты откликнулись. 11 августа два борделя (29 женщин) прибыли на танках в Вознесенск и еще два «застряли» под Николаевом со стороны Водопойских хуторов.

Наш город обороняла 9-я армия, которая оказалась почти в окружении и была вынуждена спешно отходить через наплавную переправу к Одессе. Фон Шоберт вызвал авиацию, однако советским частям удалось переправиться через реку. 16 августа 1941 года немецкие войска вошли в Николаев.

Об интимной стороне жизни вермахта в первые месяцы войны известно мало. Сохранились воспоминания николаевца Вячеслава Острожко (будущий технолог мостостроительного отряда), озвученные им в интервью журналисту областного телевидения к 43-летию победы над Германией. Это 1988 год.

Вот небольшая выдержка из его рассказа: «… Вышли с сестрой на пустынную улицу (Советская). Ветер по мостовой гонял разноцветные бумажки. Это были деньги… Мы огляделись по сторонам, увидели раскрытые двери магазинов и керосиновых лавок, стало как-то необъяснимо страшно. Так страшно, что сестричка потянула меня домой. Я же схватился за дерево и прислушался…
За поворотом раздались звуки, и к гостинице возле нашего дома подъехали два автомобиля, крытых брезентами. Из кузовов выпорхнули ярко одетые женщины в шифоновых платьях. Они смеялись и о чем-то громко говорили между собой. Посреди серой улицы это было настолько необычно, что мы с сестрой застыли…».

В город прибыл немецкий походный бордель, который разместился на центральной улице. Эти воспоминания 13-летнего мальчика - единственный косвенный источник о сексуальной инфраструктуре 11-й армии вермахта.

Стационарные заведения

17 июля 1941 года Гитлер издает указ, согласно которому создается «Имперское министерство по делам оккупированных восточных территорий» под руководством Альфреда Розенберга. Именно эта организация скрупулезно регламентирует отношения немецких властей с местным населением.

Из-под пера тыловых чиновников выходят сотни документов, определяющих до мелочей жизнь 70 миллионов советских граждан, оставшихся на завоеванных землях. Весь этот тыловой архив достаточно полно сохранился и хорошо изучен современными историками.

Сексуальная жизнь населения на оккупированных территориях определялась рядом нормативных актов, которым неукоснительно следовали все немецкие администрации.

Во-первых, рассчитывалась пропускная способность и логистика борделей немецких гарнизонов. Для рядового состава по штату полагалось иметь одну проститутку на 100 солдат. Для унтер-офицеров эта цифра была снижена до 75, а для офицеров -- до 50 клиентов на человека.

Жестко определялась производительность труда. «Солдатской» проститутке нужно было обслужить за месяц не менее 600 человек, «офицерской» -- 200. Женщинам, работающим в элитных борделях люфтваффе, было немного легче, им полагалось принять только 60 клиентов из расчета 1 барышня на 20 летчиков или 50 человек наземного персонала.

Во-вторых, на работу в военную секс-индустрию устроиться было трудно. Проститутки получали жалованье 700 рейхсмарок в месяц, страховку, ежегодный оплачиваемый отпуск и налоговые льготы для открытия своего бизнеса в Германии после победы на Восточном фронте.

В 1941-м отбор кандидатур для тыловых борделей был строгим. Женщина должна быть чистокровной немкой, отменного здоровья, без телесных изъянов, ростом не ниже 170 сантиметров и обладать хорошими манерами. Позднее требования были смягчены, и на работу стали брать светловолосых украинок.

Сохранился «распорядок дня» солдатского борделя в Житомире. В этом документе всё расписано по минутам: 6.00 - медосмотр; 9.00 -- завтрак (суп, картофель, каша и 200 граммов хлеба); 9.30-11.00 -- выход в город; 11.00-13.00 -- пребывание в гостинице, подготовка к работе; 13.00-13.30 -- обед (суп или борщ, 200 граммов хлеба); 14.00-20.30 -- обслуживание клиентов; 21.00 - ужин; 22.00 - 5.45. - ночной сон. Думается, что подобное расписание имели все стационарные заведения на оккупированной территории Украины.

Весь процесс происходил согласно уставу сухопутных войск. Солдат для посещения борделя получал у командира талон, которых рядовому гренадеру полагалось 5 штук в месяц, и проходил медосмотр.

По прибытии в заведение он регистрировал талон на кассе, а корешок сдавал в канцелярию воинской части. Разовое посещение проститутки обходилось рядовому от 2 до 3 марок. Время «потребления» услуги -- 15 минут, время «притязания» (разговоры) - 3-4 минуты.

Однако мелочная инструкция от тыловых чиновников плохо работала в условиях жесткой реальности.

В условиях жесткой реальности

Немцы заняли Николаев, население которого помнило еще первую германскую оккупацию. Однако горожане успели отвыкнуть от дореволюционных публичных домов. Совнарком СССР еще в 1929 году констатировал, что в Советском Союзе устранены все социальные условия, порождающие проституцию.

Поначалу полевые бордели вермахта и местные жители существовали автономно друг от друга. Однако вскоре «военные» проститутки уехали на восток за своими частями, а в городе начала создаваться тыловая сексуальная инфраструктура.

Об этой стороне жизни оккупированного города мы знаем очень мало. Известно, что по адресу Московская, 31 (угол Потемкинской) в гостинице офицеров люфтваффе был открыт первый элитный бордель, где трудились женщины, приехавшие из Германии.

Однако уже в начале 1942 года появились два заведения для нижних чинов, фольксдойче и сотрудников местной жандармерии. Одно располагалось по адресу: 2-я Слободская, 44, во дворе продуктового склада, второе -- на Спасском спуске, 14 (угол Шоссейной -- бывшая Фрунзе).

Представление о том, как работали эти учреждения, можно получить из прямого источника. В газете «Deutsche Bug-Zeitung», которая издавалась Николаевским генеральным комиссариатом, в номере от 23 ноября 1942 года появилась любопытная статья.

Здесь ни убавить, ни прибавить. Вот прямая цитата от профессионального переводчика:

«§ 1. Проституцией могут заниматься только женщины, состоящие в списках проституток, имеющие контрольную карточку и регулярно проходящие осмотр у специального врача на венерические болезни.

Лица, предполагающие заниматься проституцией, должны регистрироваться для занесения в список проституток. Занесение в список проституток может произойти лишь после того, как военный врач, к которому проститутка должна быть направлена, дает на это разрешение. Вычеркивание из списка также может произойти только с разрешения соответствующего врача.

§ 2. Проститутка должна при выполнении своего промысла придерживаться следующих предписаний:
1.Заниматься своим промыслом только в своей квартире, которая должна быть зарегистрирована ею в жилищной конторе.
2. Прибить вывеску к своей квартире по указанию соответствующего врача на видном месте.
3. Проститутка не имеет права покидать свой район города.
4. Всякое привлечение к совместной проституции и вербовка партнеров на улицах и в общественных местах запрещены.
5. Проститутка должна неукоснительно выполнять указания врача, регулярно и точно являться в указанные сроки на обследования.
6. Половые сношения без резиновых предохранителей запрещены.

§ 3. Санкции.
1. Смертью караются женщины, заражающие немцев или лиц союзных наций венерической болезнью, несмотря на то, что они перед половым сношением не знали о своей венерической болезни.
2. Принудительными работами в лагере сроком не менее 6 месяцев караются женщины, занимающиеся проституцией, не будучи занесенными в список проституток; лица, предоставляющие помещение для занятия проституцией вне собственной квартиры проститутки».

Сколько николаевских женщин пожелали зарегистрироваться в списках городских проституток, неизвестно. Перед отступлением немцы сожгли документы. Зато известно другое: интимные отношения местных барышень с оккупантами определялись конфликтом менталитетов.

В 2011 году автор этих строк имел долгую беседу с последней живой подпольщицей лягинского «Центра» Адель-Гайден Келем-Лермонтовой (в быту Галина Адольфовна). Это гражданская жена знаменитого Александра Сидорчука.

Справка: 9 марта 1942 года Александр Петрович Сидорчук совершил самую крупную диверсию в истории николаевского подполья. Уничтожил 27 самолетов, 25 авиамоторов, бензохранилище и два ангара. Погиб целый авиационный полк.
__________________________________________________________________

Так вот, Галина Адольфовна во время оккупации работала в столовой офицеров люфтваффе не простым официантом, а целым администратором. Она «кормила» здесь самого (!) Генриха Гиммлера.

В моем архиве сохранилась диктофонная запись этой беседы. Есть смысл привести выдержку из нее.

« - Галина Адольфовна, хочу задать лобовой вопрос… Он немножко некорректный… Можно?
- Мне, Сергей, уже все можно.
- Вы проработали всю оккупацию в столовой немецких летчиков. У вас в подчинении был персонал. Помните, вы говорили о четырех молодых официантках?
- Да, работали девочки…
- Они выполняли только обязанности официанток? Или было что-то другое?
- Не понимаю.
- Их не принуждали к интимным отношениям с посетителями?
- Да, что вы, Сергей (машет руками и смеется). Немцы - это люди-функции. Если офицер пришел в столовую, он должен есть, в парикмахерскую - стричься, в прачечную - сдать белье. Бесполезно строить глазки молодому парню, он пришел к тебе по делу. Хочешь строить глазки - иди в бордель, там твои глазки оценят…
- И что, никаких романтических отношений вне борделя?! А на улице… любовь с первого взгляда?..
- Упаси Бог! (опять смеется). Они все зашоренные насквозь, им сказано идти в бордель за любовью, они туда и идут… Хотя… помню… один унтер признал, что ребенок от него. Но признал потому, что девчонку пожалел, на младенца сразу паек выписали… А так… нет… нет… За любовью -- только в бордель…
- И что вот так вот за 953 дня оккупации никаких несанкционированных контактов?
- А... вы про это, Сергей. Ну, конечно же, были контакты. Сколько угодно…. За булку хлеба или литр молока можно было получить все, что хотели. Вы не забывайте, люди были голодны. Голод был страшный. Если у матери дома трое маленьких детей плачут, то она за кусок колбасы на все согласна. Этим почти всегда пользовались… Особенно полицейские из местных… Женщинам нужно было как-то выживать…».

«Женская работа» окончилась 28 марта 1944 года. Части 61-й гвардейской и 243-й стрелковой дивизии 3-го Украинского фронта освободили Николаев от оккупантов.

Как сложилась дальнейшая судьба женщин, работавших в сексуальной инфраструктуре вермахта, неизвестно. Можно только предполагать. Одни ушли с немцами на запад, другие попали в лагеря НКВД, третьи навсегда уехали из города, чтобы не подвергаться общественной обструкции.

Это наши матери и бабушки, которые в нечеловеческих условиях сохранили жизнь своим сыновьям и внукам. Их дети родили своих детей, а дети детей -- своих. Суровое прошлое сопровождает нас и не отпустит еще долго…

Около 12% населения оккупированных территорий в той или иной мере сотрудничали с немецко-фашистскими захватчиками.

Педантичные немцы нашли работу для всех желающих. Мужчины могли служить в полицейских отрядах, а женщины шли посудомойками и уборщицами в солдатские и офицерские столовые. Впрочем, честным трудом зарабатывали далеко не все.

Горизонтальное предательство

К «половому» вопросу на оккупированных территориях немцы подошли со свойственной им пунктуальностью и расчетом. В крупных городах были созданы публичные дома, сами фашисты называли их «бордель-хаусами». В таких заведениях трудилось от 20 до 30 женщин, а за порядком следили солдаты тыловой службы и военная полиция. Никаких налогов или податей немецким «смотрящим» сотрудницы домов терпимости не платили, все заработанное девушки уносили домой.

В городах и деревнях при солдатских столовых организовывались комнаты для свиданий, в которых, как правило, «работали» женщины, трудившиеся тут же посудомойками и уборщицами.

Но, по наблюдениям тыловых служб вермахта, созданные публичные дома и комнаты для свиданий не справлялись с объемом работ. Напряжение в солдатской среде росло, вспыхивали ссоры, которые заканчивались смертью или ранением одного солдата и дисбатом для другого. Проблема была решена возрождением на оккупированных территориях свободной проституции.

Чтобы стать жрицей любви, женщина должна была зарегистрироваться в комендатуре, пройти медицинское освидетельствование и сообщить адрес квартиры, где она будет принимать немецких солдат. Медицинские обследования были регулярными, а заражение оккупантов венерической болезнью каралось смертной казнью. В свою очередь, немецкие солдаты имели четкое предписание: при сексуальных контактах в обязательном порядке использовать презервативы. Заражение вензаболеванием было весьма серьезным преступлением, за которое солдата или офицера разжаловали и отправляли в дисбат, что почти приравнивалось к смертному приговору.

Денег за интимные услуги славянские женщины на оккупированных территориях не брали, предпочитая натуральную оплату - консервы, буханку хлеба или шоколад. Дело было не в моральном аспекте и полном отсутствии меркантильности у сотрудниц домов терпимости, а в том, что деньги в период военных действий особой ценности не имели и кусок мыла обладал гораздо большей покупательской способностью, чем советский рубль или оккупационные рейхсмарки.

Наказали презреньем

Женщины, которые работали в немецких домах терпимости или сожительствовали с немецкими солдатами и офицерами, открыто порицались соотечественниками. После освобождения территорий сотрудницы военных борделей часто бывали биты, их стригли наголо и при любом удобном случае поливали презрением.

Кстати, местные жители освобожденных территорий очень часто писали доносы на таких женщин. Но позиция властей оказалась иной, ни одного дела за сожительство с врагом в СССР заведено не было.

«Немчиками» в Советском Союзе называли детей, которые рожали женщины от немецких захватчиков. Очень часто младенцы появлялись на свет в результате сексуального насилия, поэтому судьба их была незавидна. И дело вовсе не в строгости советских законов, а в нежелании женщин растить детей врагов и насильников. Но кто-то мирился с ситуацией и оставлял детей оккупантов в живых. Даже сейчас на территориях, захваченных немцами в период Второй мировой войны, можно встретить пожилых людей с типично немецкими чертами лица, которые родились во время войны в глухих деревнях Советского Союза.

Никаких репрессий в отношении «немчиков» или их матерей не было, что является исключением. Например, в Норвегии женщины, уличенные в сожительстве с фашистами, подвергались наказаниям и преследовались по закону. Но больше всего отличились французы. После падения фашистской империи за сожительство с немецкими солдатами и офицерами было репрессировано около 20 тысяч француженок.

Гонорар в 30 серебренников

С первого дня оккупации немцы вели активную пропаганду, выискивали людей, которые были недовольны советской властью, и склоняли их к сотрудничеству. На захваченных советских территориях издавались даже свои газеты. Естественно, журналистами в таких изданиях работали советские граждане, которые стали добровольно работать на немцев.

Вера Пирожкова и Олимпиада Полякова (Лидия Осипова ) стали сотрудничать с немцами чуть ли не с первого дня оккупации. Они были сотрудниками профашистской газеты «За Родину». Обе были недовольны советской властью, а их семьи в той или иной мере пострадали во время массовых репрессий.

Газета «За родину» — оккупационная немецкая двухцветная газета выходившая с осени 1942 года до лета 1944 года. Источник: ru.wikipedia.org

На врагов журналистки работали добровольно и всецело оправдывали любые действия своих хозяев. Даже бомбы, которые фашисты сбрасывали на советские города, они называли «освободительными».

Обе сотрудницы при приближении Красной армии эмигрировали в Германию. Никакого преследования со стороны военных или правоохранительных структур не было. Более того, Вера Пирожкова в 90-е годы вернулась в Россию.

Тонька-пулеметчица

Антонина Макарова является самой известной женщиной-предательницей Второй мировой войны. В возрасте 19 лет комсомолка Макарова оказалась в «Вяземском котле». Из окружения вместе с молодой санитаркой выходил солдат Николай Федчук . Но совместное скитание санитарки и бойца оказалось недолгим, Федчук бросил девушку, когда они добрались до его родной деревни, где у него была семья.

Дальше Антонине пришлось двигаться в одиночку. Поход комсомолки завершился на Брянщине, где ее задержал полицейский патруль печально известной «Локотской республики» (территориальное образование русских коллаборационистов). Пленница приглянулась полицаям, и они взяли ее к себе в отряд, где девушка фактически выполняла обязанности проститутки.