Василия Татищева по праву именуют одним из отцов российской исторической науки, он - автор первой "Истории Российской с древнейших времен", являющегося одним из самых значительных трудов за всё время существования российской историографии. Монументальна, блестяще и доступно написанная, эта книга о хватывает историю нашей страны с древнейших времен - и вплоть до царствования Федора Михайловича Романова. Особая же ценность произведения Татищева в том, что история России в нём представлена во всей полноте, и не только в военно-политических аспектах , но и в религиозных, культурных, бытовых. Личность Василия Никитича - одна из самых гигантских в российской истории. Государственный деятель, дипломат, экономист, горный инженер, географ, естествоиспытатель, этнограф, историк, собиратель древностей, археолог, лингвист, публицист, философ, просветитель.

ВАСИЛИЙ ТАТИЩЕВ - русский историк и государственный деятель - одился 29 апреля 1686 года в Пскове в знатной дворянской семье. Семи лет от роду его пожаловали в стольники и взяли ко двору царя Ивана Алексеевича, с женой которого Прасковьей Федоровной (урожденной Салтыковой) Татищевы находились в родстве. Придворная «служба» продолжалась до смерти в 1696 царя Ивана Алексеевича, после чего Татищев покинул двор. В документах отсутствуют свидетельства об учебе Татищева в школе. В 1704 юноша был зачислен в Азовский драгунский полк и прослужил в армии 16 лет, оставив ее накануне окончания Северной войны со шведами. Участвовал во взятии Нарвы, в Полтавской битве, Прутском походе Петра I против турок.

Автограф Василия Никитича Татищева.

В конце 1712 Татищев был послан в Германию, где пробыл с перерывами 2,5 года, изучая фортификационное и артиллерийское дело, оптику, геометрию и геологию. Весной 1716 вернулся в Россию и был переведен в артиллерийский полк, выполнял специальные поручения начальника артиллерии русской армии Брюса и самого Петра I.

В 1720 был послан на Урал, где занимался организацией горнозаводской промышленности. С именами Татищева и крупного инженера-металлурга Генина связано основание Екатеринбурга и Ягошихинского завода, положившего начало г. Перми, геологическое и географическое изучение Урала. В 1724-1726 находился в Швеции, где надзирал за обучением русских юношей горному делу и изучал экономику и финансы. По возвращении Татищева назначили членом, затем главой Монетной конторы (1727-1733), занимавшейся чеканкой золотых, серебряных и медных денег (бумажные деньги - ассигнации появились в России в 1769).

В записках и представлениях на имя императрицы Екатерины I Татищев выступал за введение в России десятичной системы мер и весов, за упорядочение денежного обращения, увеличение доходов казны путем развития промышленности, внешней торговли, роста экспорта, а не чрезмерной эксплуатации монетной регалии. Тогда же написал общественно-политическое и философское произведение Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ (1733). В 1734-1737 вторично был направлен руководить металлургической промышленностью Урала, затеял строительство новых железоделательных и медеплавильных заводов, поставив цель увеличить производство железа на одну треть. В Екатеринбурге начал работу над Общим географическим описанием всея Сибири, которое из-за отсутствия материалов оставил незавершенным, написав только 13 глав и план книги. Конфликт со ставленниками Бирона и недовольство местных влиятельных лиц, использовавших отдельные злоупотребления властью со стороны Татищева, привели к его отзыву, а затем отдаче под суд.

В последние годы жизни Татищев был начальником Оренбургской и Калмыцкой комиссий, астраханским губернатором. В 1745 из-за выявленных ревизией финансовых нарушений по прежней работе он был отстранен от должности губернатора и сослан в свое имение - сельцо Болдино Дмитровского уезда Московской губернии, где находился под домашним арестом до самой смерти.

Болдинский период жизни Татищева - самый плодотворный в научном отношении. Здесь ему удалось закончить первый русский энциклопедический словарь Российский исторический, географический и политический лексикон, в значительной степени завершить Историю Российскую, трудиться над которой он начал еще в бытность главой Монетной конторы (опубликована по рукописи Миллером в 1760-1780-х). Работая над Историей Российской, Татищев открыл для науки такие документальные памятники, как Русская Правда, Судебник Ивана Грозного, Книга Большого Чертежа, собрал богатейшие летописные материалы.

Труд Татищева по форме напоминал летопись, в которой в хронологической последовательности излагались события истории России с древнейших времен до 1577. Центральное место в изложении отводилось самодержавию. Периоды экономического процветания и могущества России, утверждал автор, всегда совпадали с «единовластительством». Переход к аристократии, феодальные усобицы в удельный период привели к подчинению Руси монголам, а ограничение царской власти в начале 17 в. - к разорению государства и отторжению значительных территорий шведами и поляками. Основной вывод Татищева: «Всяк может видеть, сколько монархическое правление государству нашему протчих полезнее, чрез которое богатство, сила и слава государства умножается, а через протчее умаляется и гинет».

http://tatischev.lit-info.ru/r…

ВасилийТатищев управлял горными заводами на Урале, его считают основателем Перми.

Памятник был отлит в Нижнем Тагиле по проекту пермского скульптора Анатолия Уральского. У становлен в Перми в июне 2003 года. С 2004 года началась традиция церемонии возложения венков ко Дню рождения Татищева.

Памятник Василию Никитичу Татищеву в основанном им городе-крепости Ставрополе (ныне город Тольятти) . Скульптор - Рукавишников Александр

(1686-1750)

Крупному государственному деятелю эпохи петровских преобразований и последующего времени, Василию Никитичу Татищеву принадлежит большая роль в развитии русской науки и культуры. Как ученый В. Н. Татищев работал в различных областях науки, но известен главным образом трудами по истории и географии.

Василий Никитич Татищев родился 19 апреля 1686 г. в псковском поместье своего отца, стольника Никиты Алексеевича Татищева. происходившего из древнего дворянского рода. Об отце В. Н. Татищева известно, что он был участником Чигиринских походов, а в 1696 г. находился при строении крепостей в Азове, Таганроге и других пунктах. Уже семи лет В. Н. Татищев был пожалован в стольники царицы Прасковьи – жены царя Ивана Алексеевича, с которой Татищевы находились в родстве. Через нее В. Н. Татищев был дальним родственником будущей царицы Анны Ивановны.

Детство В. Н. Татищев провел в родительском доме, частью в Москве, частью в Пскове и в псковских вотчинах отца. Остается неизвестным. где и как учился В. Н. Татищев. Поэтому биографы вынуждены говорить, что он воспитан и образован жизнью. Это верно в том смысле, что многие поручения и должности, которые в разное время В. Н. Татищев, путешествия по служебной надобности и общение с образованными людьми способствовали расширению его кругозора. Одако характер ранних сочинений В. Н. Татищева и легкость, с которой он справлялся с поручениями, требующими осведомленности в математике, механике, геодезии и других науках, говорят о том, что он получил систематическое образование. Возможно, что В. Н. Татищев учился в Москве в артиллерийской школе или в школе математических и навигацких наук.

С 1704 по 1720 г. В. Н. Татищев находился на военной службе. Он начал службу солдатом, как требовал указ Петра I. по которому молодые дворяне должны были проходить службу сначала как простые солдаты. В 1704 г. он участвовал в осаде Нарвы; в 1709 г. сражался под Полтавой; в 1710 г. с отрядом плыл по Припяти и Днепру, а в конце года находился под Азовом; в 1711 г. участвовал в Прутском походе. Между 1712 и 1716 гг. В. Н. Татищев находился в Германия, где был зачислен в артиллерию и состоял при генерале Я. В. Брюсе, выполняя ряд важных поручений. В 1717 г. выезжал в Гданск (Данциг), а в 1718 г. вместе с Я. В. Брюсом – на Аландский конгресс для переговоров о мире со Швецией.

При разъездах во время военной службы В. Н. Татищев проявлял большую наблюдательность и разносторонность интересов. В последствие в своих сочинениях он часто использовал накопленные наблюдения и факты.

Близость к Я. В. Брюсу, несомненно, способствовала научному росту В. Н. Татищева. Петр I очень ценил Я. В. Брюса, выдвигал его на самые ответственные должности и пользовался его советами в делах, которые требовали научных и технических знаний. Имея глубокие познания в математике, геодезии, географии и в других науках. Я. В Брюс как ученый работал главным образом в астрономии. Под его руководством издавались многие книги научного содержания. Он обладал богатой библиотекой, научными приборами и коллекциями. В свою очередь Я. В. Брюс скоро оценил способности и энергию В. Н. Татищева.

По поручению Я. В. Брюса в 1716 г. В. Н. Татищев работал над составлением краткого руководства по теоретической геометрии для «межевщиков». Примерно к тому же времени относится его работа над книгой по практической механике. Ни та, ни другая книга не была закончены. Как говорил сам В. Н. Татищев, «тягость штатских дел» и, в частности, поездка за границу не позволили завершать работу.

В петровское время в России проводились обширные съемки и составление карт многих районов. В этих работах и в подготовке необходимых кадров геодезистов ближайшее участие принимал Я. В. Брюс. Вместе с тем он собирал материал по география России, в чем ему помогал В. Н. Татищев. Необходимость в географическом описании огромной территории государства хорошо понимал Петр I и его сподвижннки. У загруженного до предела по коллегиям, сенату, артиллерийской, инженерной и монетной канцеляриям Я. В. Брюса не оставалось времени для географии. В 1719 г. Я. В. Брюс, с ведома Петра I склонил В. Н. Татищева к работе над сочинением обстоятельной российской географии с картами. Петр I одобрил представленный В. Н. Татищевым проект и определил его «к землемерию всего государства».

Уже в самом начале своей работы В. Н. Татищев пришел к заключению, что нельзя написать географию России без знания ее истории. Создание «Истории Российской» было делом большой важности. Этот труд также принял на себя В. Н. Татищев. Мысль о том, что географу нельзя обойтись без истории, а историку – без географии, В. Н. Татишев часто подчеркивал в своих сочинениях. Так от «землемерия» В. Н. Татищев пришел к географии, а от географии – к истории.

Как ни нужны были сочинения по географии и истории, еще нужнее были сведущие, деятельные люди на практической государственной работе. В. Н. Татищев занимался историей и географией всю жизнь, но отдавал науке лишь время, свободное от служебных дел.

В марте 1720 г. капитан-поручик артиллерии В. Н. Татищев по указу Петра I был послан на Урал в качестве начальника сибирских горных заводов. В связи с тем, что Олонецкие заводы не имели базы для дальнейшего развития, необходимо было ускорить развитие металлургической промышленности на востоке, в первую очередь на Урале. Посылка В. Н. Татищева на Урал состоялась не без участия Я. В. Брюса – президента Берг-коллегии, ведавшей делами горной промышленности и полезными ископаемыми.

Деятельность В. Н. Татищева по реорганизации старых и строительству новых заводов на Урале была очень плодотворной. Находясь на Урале, он получил возможность изучать обширный край по широкому плану задуманных им работ по географии и истории России.

По жалобе владельца железорудных заводов на Урале Н. Демидова, который захотел избавиться от слишком несговорчивого строителя казенных заводов, В. Н. Татищев был вызван в Петербург, куда прибыл в начале 1722 г. Возвратился на Урал он осенью того же года с В. И. Генниным, бывшим начальником Олонецких заводов. В. И. Геннин, разобравшись в ссоре В. Н. Татищева и Н. Демидова, стал на сторону первого и направил его в конце 1723 г. с докладом в Петербург. В. И. Геннин надеялся, что В. Н. Татищев скоро возвратится к исполнению прежних обязанностей, а он сможет покинуть Урал. Но В. И. Геннину пришлось ждать более десяти лет и продолжать дело, начатое В. Н. Татищевым.

С 1724 по 1726 г. В. Н. Татищев в качестве советника Берг-коллегии находился в Швеции, которая славилась постановкой горного дела. Кроме осмотра горных заводов и мануфактур, а также организации обучения горному делу русских молодых людей, В. Н. Татищев имел политические поручения. В Стокгольме В. Н. Татищев встретился с шведскими учеными Ф. Страленбергом и Г. Бреннером, которых знал еще в России как пленных офицеров. Через них он познакомился с другими учеными Швеции.

В 1725 г. в Стокгольме на латинском языке вышла статья В. Н. Татищева, которая в виде письма к профессору Э. Бензелию – «О мамонтовой кости, то есть о костях зверя, называемого русскими мамонт» – была напечатана также в трудах Упсальской академии. В расширенном и переработанном виде на русском языке статья (в изложении И. Гмелина) была напечатана в 1730 г. и дополнения к ней – в 1732 г даваемых Академией наук «Примечаниях на ведомости». Статья о мамонтовых костях – единственное сочинение В. Н. Татищева, увидевшее свет при жизни автора.

В. Н. Татищев привлек внимание ученых к проблеме происхождения мамонтовых костей в Сибири. По инициативе В. Н. Татищева Петр I сделал распоряжение о доставке в Петербург из Сибири целого скелета или черепа. В 1727 г. череп и другие кости были доставлены в Академию наук. Академик И. Дювернуа, сопоставив их с костями слона, доказал, что мамонт – слон. После этого спорили уже не о том, что такое мамонт, а как кости слона, ныне живущего в тропических странах, оказались в холодной Сибири. В. Н. Татишев полагал, что слоны жили в Сибири, когда там еще не было холодного климата и день был равен ночи, так как земная ось не имела наклона.

Известный своей ученостью другой «птенец гнезда Петрова» Ф. Прокопович высказал сомнение в правильности мнения В. Н. Татищева и других ученых. Он допускал, что мамонтовая кость, окаменелости, как и каменный уголь, являются чисто минеральными образованиями и что будто бы «игра природы» делает их внешне похожими на остатки животных и растений. Отвечая Ф. Прокоповичу. В. Н. Татищев убедительно показал, что окаменелости и ископаемые кости не «игра природы», а действительные остатки былой жизни. Каменному углю, как это видно из рукописного варианта статьи о мамонтовых костя». В. Н. Татищев приписывал растительное происхождение.

В связи с легендами о мамонте как подземном звере В. Н. Татищев в Кунгурской провинции обследовал пещеры, провалы, подземные воды и источники. В результате своих исследований он описал и правильно объяснил явления, которые известны в современной науке под именем карстовых явлений, растворяющим действием подземных вод. Между тем многие ученые связывали образование пещер с «потопом», землетрясениями или считали их искусственными сооружениями.

Свободный от предвзятых теорий и теологических мудрствования, В. Н. Татищев в толковании происхождения пещер, окаменелостей, каменного угля и других природных тел стремился исходить из фактов.

С 1727 по 1733 г. В. Н. Татищев был в Москве, оказавшись в гуще сложных политических событий того времени. Он принимал деятельное участие в движении среднего дворянства против самоуправства аристократии. Идя навстречу требованиям этой группы дворян, вновь избранная императрица Анна Ивановна объявила о восстановлении самодержавия. В. Н. Татищев был назначен церемониймейстером на коронации Анны.

В 1733 г. по обвинению в злоупотреблениях по должности «судьи Московской монетной конторы» В. Н. Татищев был взят в Петербург. Находясь под следствием во власти Бирона, он ожидал расправы за свою политическую активность и враждебное отношение к немцам из правящей верхушки. В состоянии упадка моральных и сил он написал «Духовную сыну» и закончил сочинение приятелей о пользе наук и училищ». В этих произведем» яркое выражение мировоззрение, политические, морально-этические и педагогические взгляды В. Н. Татищева.

Наряду с Ф. Прокоповичем. А. Д. Кантемиром и другими деятелями эпохи петровских преобразований В. Н. Татищев был видным представителем «ученой дружины», боровшейся с феодальной реакцией за свободное развитие науки и широкое распространение научных знаний. Сторонник просвещенного абсолютизма и всемерного укрепления господства дворянства, В. Н. Татищев хорошо понимал необходимость развития промышленности и торговли и стремился к сочетанию в рамках самодержавного строя сословных интересов дворянства с интересами купечества.

В 1734 г. В. Н. Татищев, сумев оправдаться от возведенных на него обвинений, в звании генерал-бергмейстера возвратился на Урал и сменил В. И. Геннина, давно прочившего его в свои заместители. В. Н. Татищев имел широкие полномочия. Главной задачей было изыскание руд и минералов и строительство горных и плавильных заводов. В ведении В. Н. Татищева находились заводы и все горные дела на обширной территории Сибирской и Казанской губерний. Горнозаводским центром был заложенный В. Н. Татищевым еще в первый приезд на Урал г. Екатеринбург. Враг иностранных слов, В. Н. Татищев упорно называл основанный им город Екатерининском. «Сибирский Обер-Берг-Амт» в Екатеринбурге он переименовал в «Канцелярию главного правления сибирских заводов». Управление казенными и частными заводами осуществлял коллегиально с помощью выдвинутых им русских служащих.

Заслуги В. Н. Татищева как руководителя горными заводами исключительно велики. Он разработал горнозаводский устав, определивший строй жизни и управления казенных заводов, а также контроль за частными заводами. Уже в 1721 г. он организовал первые горнозаводские школы, которые затем были открыты при многих заводах и помогли обеспечить растущие заводы необходимыми специалистами. Горнозаводские школы В. Н. Татищева были первыми профессионально-техническими школами в России и просуществовали без значительных изменений свыше 130 лет. Из татищевских школ вышли Иван Ползунов, Кузьма Фролов и другие русские изобретатели и техники. Для привлечения молодых людей на горную службу в 1734 г. В. Н. Татищев добился того, что горные чины были приравнены к военным офицерским чинам.

В. Н. Татищев вынашивал проект создания Академии ремесел. В 1730 г. был подготовлен указ Анны об этой академии во главе с В Н. Татищевым, но из-за противодействия Остермана этот указ не был подписан. В. Н. Татищев думал о создании широкой сети народных школ. По его мысли в школах должны были учиться и дети крепостных крестьян, как мальчики, так и девочки.

Наряду со строительством новых заводов В. Н. Татищев хорошо организовал разведку полезных ископаемых. Рудоискатели В. Н. Татищева проникали далеко в Сибирь. Крупным событием было открытие в 1735 г. богатейшего месторождения железной руды, названного В. Н. Татищевым горой «Благодать». Он первый понял большое будущее этого месторождения и начал строительство заводов на его базе.

На Урале, вдали от придворных интриг и церемоний, В. Н. Татищев получил возможность возобновить свои работы по географии России. Еще в Москве в 1732 г. он написал обширные критические замечания на незадолго перед тем опубликованную в Швеции книгу Ф. Страленберга о Сибири. В. Н. Татищев внимательно следил за всей отечественной литературой и иностранными книгами, касавшимися России. Неудовлетворенность книгой Страленберга, в которой В. Н. Татищев обнаружил много ошибок и несуразностей, побудила его написать географический очерк о Сибири. В 1734 г. он разослал по городам Сибири свой первый вопросник, ответы на который частично были использованы в его «Общем географическом описании всея Сибири». Из этого сочинения, написанного в 1736 г., известны только первые главы, в которых дано физико-географическое описание Сибири. За ними должны были следовать подробное описание населения, политико-административная и экономическая характеристика Сибири. Недостаток сведений не позволил закончить задуманный труд.

Для В. Н. Татищева как географа характерен глубокий интерес к физико-географическим явлениям и ясное понимание того, что без выяснения физико-географических особенностей, дающих основу для характеристики экономики и населения, невозможно научное географическое описание страны.

Впервые в русской литературе В. Н. Татищев провел границу между Европой и Азией по Уральскому хребту, заменив этим именем старые названия Урала – «Рифейские горы» и «Каменный пояс». В естественнонаучном обосновании этой границы В. Н. Татищев указал не только на то, что хребет разделяет речные бассейны, а и на отличия животного и растительного мира к западу и востоку от него. Биогеографические сведения всегда интересовали В. Н. Татищева. Ф. Страленберг. по совету В. Н. Татищева, также принял Урал как границу Европы и Азии. В разделе «О воздухе» В. Н. Татищев, опровергая легенды древних писателей о необыкновенной суровости климата Сибири, дал обстоятельное объяснение причин, делающих Сибирь холоднее Европы. Он ссылается на собственные измерения мощности снежного покрова и говорит о намерении вести наблюдения за осадками, пишет о наблюдениях северного сияния. Большое место занимают в очерке о Сибири сведения о минеральных богатствах, среди которых немало данных о вновь открытых полезных ископаемых.

Для того чтобы написать географию всей России, необходимо было организовать в государственном порядке сбор материалов по определенной программе. В 1737 г. В. Н. Татищев обратился к правительству и в Академию наук с просьбой одобрить и разослать на места разработанную им анкету. Анкета, содержавшая 198 вопросов, охватывала сведения о климате, водах, поверхности, ископаемых, органическом мире, экономике и населении. Особенно полно и подробно были разработаны вопросы о населении, его составе, занятиях, быте, обычаях, верованиях, языке.

Интерес В. Н. Татищева к населению, а также к вопросам исторической географии закономерен. В первой половине XVIII в. Россия была уже многонациональным государством, народы которого в ходе истории перемещались и влияли друг на друга. Отсюда естественно стремление для познания истории и географии России изучить ее население. В этнографической части анкета В. Н. Татищева представляла выдающееся явление в мировой литературе своего времени. Эта анкета, а также материалы, сведения и соображения о населении, разбросанные в сочинениях В. Н. Татищева, дают основания считать его одним из основоположников русской этнографии, антропологии и исторической географии.

Не встретив поддержки в Петербурге, В. Н. Татищев пытался рассылать свою анкету самостоятельно, но собрал мало удовлетворяющие его сведения. Пришлось ограничиться составлением лишь краткого общего очерка географии России, который известен в двух вариантах: один, под названием «Руссиа», написан в 1739 г., другой, более полный и с несколько иным планом, окончен в 1744 г.

Своими географическими сочинениями, содержащими элементы физической и экономической географии, В. Н. Татищев положил начало научному географическому описанию России.

Открытие железных руд горы «Благодать» сулило большие доходы и усилило притязания на казенные заводы промышленников и лично Бирона с компаньонами. Помехой был В. Н. Татищев. Приняв ряд административных мер и передав казенные заводы в частные руки, Бирон сильно ослабил влияние В. Н. Татищева и сделал его дальнейшее пребывание на Урале излишним. В мае 1737 г. В. Н. Татищев был пожалован в тайные советники и в должности генерал-поручика назначен начальником «Оренбургской экспедиции».

Экспедиция имела большое значение в осуществлении политики России в Средней Азии и Казахстане и в освоении и изучении Оренбургского края. До В. Н. Татищева во главе экспедиции стоял И. К. Кирилов, известный как составитель первого русского атласа. И. К. Кирилов приступил к строительству крепостей, составлял карты. Башкиры нередко оказывали сопротивление мероприятиям экспедиции. Обстановка была крайне сложной.

На посту начальника экспедиции В. Н. Татищев проявил большую энергию и предприимчивость. Управление экспедицией он осуществлял из Самары. Одним из помощников В. Н. Татищева был П. И. Рычков, ставший его другом и ближайшим учеником. Нельзя не отметить, что В. Н. Татищев нашел место, ранее выбранное для Оренбурга, неудачным и перенес город на новое место, где он и находится в настоящее время.

Вместе с делами «Оренбургской экспедиции» на В. Н. Татищева было возложено другое важное поручение – составление генеральной карты России и карт уездов и провинций. В ведении В. Н. Татищева оказались все геодезисты. Он стал главой дела, на которое прочил его еще Петр I. В связи с неисправностями в картах, составленных под руководством И. К. Кирилова, В. Н. Татищев организовал съемку новых карт. По его поручению геодезисты занимались географическими исследованиями в том широком плане, который был намечен в его упомянутой выше анкете. От Академии наук В. Н. Татищев требовал разработки подробной инструкции для геодезистов, производивших съемочные работы, и принятия ряда мер для составления необходимых карт и получения сведений для нового атласа и географического описания России. Ему удалось привлечь внимание правительства к картографическим делам. В 1739 г. при Академии наук был образован особый «Географический департамент». Энергичный и настойчивый, как никто понимающий важность и неотложность картографических работ, В. Н. Татищев, несомненно, мог бы сделать многое. Но в 1739 г. он был отстранен от должностей и отдан под следствие.

«Атлас российский» был закончен и издан лишь в 1745 г. уже без непосредственного участия В. Н. Татищева. Тем не менее ему, несомненно, принадлежит известный вклад в дело создания этого атласа. Где бы ни работал В. Н. Татищев, по его указанию проверялись и составлялись карты, которые он пересылал в Академию.

Находясь под следствием в Петербурге с 1739 по 1741 г. В. Н. Татищев имел основания беспокоиться за свою судьбу. Доносы на него поощрялись Бироном, который давно собирался расправиться с В. Н. Татищевым. В 1740 г. вместе с А. П. Волынским был казнен помощник В. Н. Татищева по управлению сибирскими заводами А. Ф. Хрущев. Тогда же , с которым встречался и переписывался В. Н. Татищев, был наказан кнутом и сослан в Охотск. С самим A. П. Волынским В. Н. Татищев был в дружеских отношениях и читал на вечерах у него свою «Историю Российскую». Несмотря на это, B. Н. Татищев продолжал работать над «Историей Российской», подготовил к печати и снабдил комментариями древние русские законы – «Русскую Правду», «Судебник» 1550 г. и другие документы. Позже он также подготовил к печати открытую им для науки «Книгу Большому Чертежу».

Только после падения Бирона В. Н. Татищев был освобожден из-под стражи и в 1741 г. назначен в Астрахань начальником «Колмыцкой комиссии», а затем, с восшествием на престол Елизаветы, – астраханским губернатором. Управление пограничной губернией с огромной территорией и разноплеменным населением было делом исключительной сложности. В. Н. Татищев служил честно: он не умел и не хотел прислуживаться. Требовательный к подчиненным, резкий и прямой по характеру, он вновь навлек на себя недовольство и жалобы многих лиц. Не оставляли его в покое и старые недоброжелатели. Надежда В. Н. Татищева на то, что Елизавета правильно оценит большую пользу, принесенную им отечеству, не оправдалась. Губернаторство в Астрахани, по существу, было ссылкой. Удрученный и больной В. Н. Татищев хлопочет об отставке. В июле 1745 г. он получил увольнение. Но вместе с тем возобновила деятельность следственная комиссия.

Покинув Астрахань и прожив некоторое время в именин сына в с. Тетюшинском на Волге в Казанской губернии, В. Н. Татищев в 1746 г. переехал в деревню Болдино (близ г. Клина). Здесь он провел последние годы жизни. Как лицо, находящееся под судом, В. Н. Татищев был лишен права выезда из своей деревни. При нем постоянно находилась стража из солдат сенатской роты.

В Астрахани В. Н. Татищев написал упомянутый выше последний вариант географического описания России. Из Астрахани в 1745 г. он выслал в Академию наук часть «Лексикона». Это замечательное произведение В. Н. Татищева, к сожалению, не было закончено и увидело свет лишь в 1793 г., уже после того как вышли два русских географических лексикона. Лексикон В. Н. Татищева был первым русским энциклопедическим словарем широкого содержания. Статьи, помещенные в словаре, содержат много оригинального. Чувствуется, что автор их многое видел и изучал лично, многое пережил и о многом имел свое мнение. Кроме географических статей, значительный интерес имеют статьи общенаучного содержания.

В «Лексиконе» и ранее написанной работе «Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ» Татищев выступал как сторонник и защитник гелиоцентрического мировоззрения. О Копернике и Галилее он писал как о великих мужах науки, преследуемых католической церковью.

В Астрахани и Болдине В. Н. Татищев написал ряд проектов и записок, посвященных общим и конкретным вопросам развития отечественной промышленности, сельского хозяйства, торговли и другим экономическим вопросам. Эти и более ранние работы В. Н. Татищева характеризуют его как крупного представителя русской экономической мысли первой половины XVIII в.

В последние годы жизни, в Болдине, В. Н. Татищев был занят главным образом переработкой и подготовкой к печати своего капитального труда – «История Российская». Этот пятитомный труд был наиболее полным сводом сведений по истории России, составленным на основании критического использования русских и иностранных источников. Среди источников было немало таких, которые впервые стали достоянием науки.

В Н. Татищев не ограничивался письменными историческими документами. Он привлекал свидетельства археологических памятников и стремился организовать планомерное изучение отечественных древностей Курганы, городища, остатки древних строений и другие археологические памятники выявлялись и описывались по его заданию геодезистами. В. Н Татищев много способствовал развитию интереса к археологическим исследованиям в России.

Всю жизнь В. Н. Татищев боролся с засорением русского языка иностранными словами, касалось ли это названий горных чинов, учреждений, названий городов или научных и технических терминов. От переводчиков он требовал вдумчивого выбора русских слов. При переводе книг о машинах он рекомендовал, например, советоваться с русскими ремесленниками. В. Н. Татищев доказывал практическую необходимость изучения восточных языков и языков народов России. В Самаре им была организована татарско-калмыцкая школа. Под его руководствам составлялся русско-татарско-калмыцкий словарь. Он собирал материалы для словаря всех народов России. Язык В. Н. Татищев считал важнейшим источником для выяснения происхождения народов. На основании лингвистических и этнографических данных В. Н. Татищев дал первую в русской литературе классификацию народностей и племен России С полным правом В. Н. Татищева можно назвать ученым-филологом.

Умер Василий Никитич Татищев 15 июля 1750 г., сохраняя необыкновенную твердость духа и ясность мысли. За день до смерти он ездил на погост и, указав место, велел копать могилу. Возвратившись домой, он нашел курьера из Петербурга с указом о своей невиновности и орденом. Ввиду приближения смерти В. Н. Татищев отправил орден обратно.

Сочинения В. Н. Татищева не были опубликованы при его жизни, но это не помешало им быть известными современникам. В. Н. Татищев всегда с большой готовностью делился своими идеями и материалами. Легко доступные в рукописях и копиях научные материалы В. Н. Татищева подчас бесцеремонно использовались и присваивались академиками в Петербурге. Сам В. Н. Татищев не считал себя ученым. По роду своей деятельности и по образованию он действительно не был похож на ученых Петербургской Академии наук, с которой он всегда поддерживал тесную связь. Он не думал о приоритете и славе в ученом мире Он хорошо понимал, что для пользы Родины важней не то, что он лично сделает как исследователь, а то, что будет сделано им для успеха научных трудов многих ученых. В его научной деятельности на первом плане всегда была деятельность организатора науки.

По размаху своей деятельности и широте научных интересов, остроте и прозорливости ума, кипучей энергии и глубокому патриотизму среди русских деятелей XVIII в. В. Н. Татищев стоит ближе всего к М. В. Ломоносову.

С М. В. Ломоносовым В. Н. Татищев вступил в переписку лишь в конце своей жизни. В это время творческая деятельность В. Н. Татищева заканчивалась. Для М. В. Ломоносова она только начиналась. Многие идеи и начинания В. Н. Татищева получили блестящее развитие в ученых трудах и общественной деятельности М. В. Ломоносова.

Список литературы

1. Иванов А. Н. Василий Никитич Татищев / А. Н. Иванов // Люди русской науки. Очерки о выдающихся деятелях естествознания и техники. Геология и география. – Москва: Государственное изд-во физико-математической литературы, 1962. – С. 306-316.

ПЕРЕПИСКА В. Н. ТАТИЩЕВА ЗА 1746-1750 гг.

Василий Никитич Татищев (1686 - 1750), один из «птенцов гнезда Петрова», давно уже привлекал к себе внимание исследователей русского XVIII века. В труде Н. А. Попова «В. Н. Татищев и его время», вышедшем 90 лет назад (М., 1861), дан довольно полный обзор административной и научной деятельности В. Н. Татищева; другой труд Н, А. Попова - «Ученые и литературные труды В. Н. Татищева», появившийся в 1887 г., и работы историков 60 - 80-х годов XIX в., интересовавшихся XVIII веком (П. П. Пекарского, К. Н. Бестужева-Рюмина, Д. А. Корсакова и др.), значительно дополнили наши сведения о жизни и трудах В. Н. Татищева. Задуманное Академией Наук в начале 80-х годов XIX в., по мысли А. А. Куника и Н. А. Попова, издание материалов о В. Н. Татищеве, к сожалению, не было доведено до конца, но все же способствовало выявлению многих источников о деятельности В. Н. Татищева на разных поприщах его административной службы. После Великой Октябрьской социалистической революции, когда усиленно стали разрабатываться местные архивы, появились две работы (труды Н. Н. Пальмова), основанные на материалах астраханских архивов, в которых естественно было искать новых сведений о В. Н. Татищеве, так как местом последней его административной службы была Астрахань (1741 - 1745).

Из Астрахани Татищев отправился в одно из принадлежавших ему имений - село Болдино б. Дмитровского уезда Московской губ. Здесь, в Болдине, прошли последние годы жизни В. Н. Татищева (1746 - 1750), и здесь были подведены итоги его научной работы, которой до того он занимался лишь случайно и в свободное от служебных занятий время, Именно к этому периоду его жизни относится завершение труда, которым он начал заниматься еще в 1720 г., но закончить который ему в известной мере удалось только в последний год жизни.

Этот труд Татищева - «История Российская» - хорошо известен всякому интересующемуся прошлым нашей Родины. В наши годы он несколько раз привлекал к себе внимание: напомним о работе А. А. Шахматова (1920), посвященной рукописям этого труда, о плане издания «Истории Российской» (1936), о многочисленных кандидатских диссертациях, посвященных «Истории Российской», о соответствующих страницах I тома учебника для вузов «Истории СССР» и др.

Если Татищев-историк неоднократно был предметом внимания исследователей в последние годы, то изучение других сторон его многогранной деятельности оставалось по-прежнему на уровне тех данных, которые вошли в литературу в 60 - 80-е годы XIX в. Таким образом, Татищев еще ждет своего исследователя.

Чтобы полностью оценить деятельность Татищева, необходимы не только те материалы, которыми располагали старые исследователи, но и новые, которые, к счастью, в изобилии хранятся в центральных и местных архивах (свердловском и астраханском); к выявлению их, однако, только еще приступлено. Среди этих новых материалов важное место занимает переписка Татищева, почти не использованная Н. А. Поповым и другими исследователями его трудов. Письма Татищева попали в разные архивы и испытали вместе с ними все превратности судьбы частных архивов XVIII в. Архивы ряда лиц, с которыми Татищев переписывался долго и много (И. А. Черкасов, Н. Б. Юсупов, М. И. Воронцов, Н. Ю. Трубецкой, А. И. Остерман и др.), или не сохранились, или, в лучшем случае, не разобраны, или, наконец, еще только разбираются; большую же часть архивов первой половины XVIII в., в которых могли храниться письма Татищева, приходится считать утерянными.

Особое положение занимает в этом отношении переписка, которую вел Татищев с давних пор с Академией Наук, главным образом с советником Канцелярии Академии И. Д. Шумахером, а также другими официальными представителями ее - директором И. А. Корфом, президентом Академии гр. К. Г. Разумовским, советником Г. Н. Тепловым и др. Пере-писка с Академией Наук началась, вероятно, уже в первые годы ее существования, но сохранилась она только с 1730 г. и, с небольшими перерывами (в 1742 - 1743 гг.), велась до конца жизни Татищева. Письма его адресованы обычно И. Д. Шумахеру, но, в сущности, чаще всего касались не его лично, а именно Академии Наук, так как для ответа на них требовалось часто содействие Академического собрания - ее Конференции. В протоколах последней мы находим не только указания на те или иные письма Татищева, но и суждения Конференции по отдельным вопросам, затронутым в,этих письмах. Ввиду этого переписка Татищева с Шумахером была, по сути дела, его перепиской с Конференцией Академии Наук и нередко приобретала важную роль и значение в ходе научной работы Академии.

При таком характере переписки значение ее усиливается еще тем, что во многих случаях мы имеем и ответы Шумахера на письма Татищева, сохранившиеся в черновиках (на немецком языке) среди бумаг Академии за разные годы. Это придает переписке известную законченность, хотя далеко не на все письма есть ответы: может быть, они не сохранились или пока не отысканы.

Переписка Татищева с Академией Наук в части своей, весьма, впрочем, небольшой, напечатана в разных томах «Материалов для истории Академии Наук», выходивших в 1885 - 1900 гг. Редактор их М. И. Сухомлинов использовал основные фонды архива Конференции, но совсем не тронул тот фонд, который имел в XIX в. и позднее название «Ученой Корреспонденции», не говоря уже о личных фондах деятелей Академии первой половины XVIII в. (фонд Шумахера, Миллера и др.). Между тем как раз в этих фондах сохранилось наибольшее количество писем Татищева, причем особенно много за последние годы его жизни, когда, имея больший досуг, Татищев вел значительную переписку.

Из переписки 1746-1750 гг. до сих пор издано очень мало (три-четыре письма целиком и до десяти в отрывках); о содержании семи писем 1748 - 1750 гг. есть сведения в работе Н, А. Попова (1887); другие письма остаются неизвестными. Однако их сохранилось довольно много: в в имеющемся у нас каталоге писем Татищева указано за эти годы 37 писем, из которых напечатано только тринадцать, причем бoльшая часть в отрывках.

Неопубликованные письма 1746 - 1750 гг. дают множество фактов для установления отдельных моментов работы Татищева-историка в особенности в отношении его основного труда тех лет - «Истории Российской», которая к 1749 г. была закончена настолько, что Академия в лице ее советников Шумахера и Теплова вела сношения с Татищевым об издании этого труда. В той же переписке находим ценные известия об участии Татищева в подготовке издания источников русской истории, в частности Судебника 1550 г. и дополнительных указов к нему, к которым Татищев составил примечания, напечатанные позднее Г. Ф. Миллером в его издании текста Судебника и дополнительных указов.

Другая наука, которой постоянно интересовался Татищев, - география - продолжала служить предметом его занятий и в последние годы: в письмах находим, например, определенные суждения об «Атласе Российском» 1745 г., о необходимости издания и обработки собранных Татищевым географических материалов и др.

Внимательно следя за научной работой Академии, главным образом по выходящим академическим изданиям. Татищев, как и в предшествующие годы, дает им оценку и нередко сопровождает эти издания ценными советами и указаниями.

Ценные проекты рассеяны в переписке Татищева этих лет (о собирании рукописей, о вольных типографиях и пр.), но практическое осуществление многие из них получили значительно позже. Во всех его предложениях видна одна,и та же идея петровского времени - тесная связь науки с жизнью и практикой. Вспоминая в 1748 г. в письме к М. И. Воронцову основные факты своей жизни, Татищев приводит из них только те, в которых эта идея нашла наибольшее отражение. Мысль о нуждах и пользе государства, об удовлетворении их посильным трудом и на основе знаний каждого находит яркое отражение в этом замечательном письме, к которому приложен один из многочисленных проектов Татищева. Татищев был человеком своего времени и класса, но нам он близок именно этой стороной своей деятельности: постоянной заботой о приложении накопленных им богатых знаний и сведений для устроения и улучшения окружающей его жизни. Горячий поклонник Петра I, сообщивший о нем в своих трудах и письмах немало фактов, хотя и в позднем освещении (ср., например, в письме № 4 беседу с Петром об Академии), Татищев любил свою родину, болел душой за ее невзгоды; в последние годы он мог наблюдать их только издали, но это не мешало ему живо откликаться на многие факты современности. В его трудах и письмах «болдинского периода» историк СССР найдет живой и изобильный материал, а историк культуры и науки первой половины XVIII в. почерпнет сведения, при помощи которых сумеет осветить неясные стороны времени Петра.

Повторяю, деятельность В, Н. Татищева еще ждет своего исследователя; для составления его биографии сделано много, но настоящей научной биографии Татищева до сих пор нет. Его научные труды, разбросанные в разных хранилищах рукописей, также не выявлены до конца, не говоря уже о том, что историей их создания и, вместе с тем, творчеством Татищева пока серьезно не занимались; наконец, его переписка, вообще богатая ценными научными известиями, также не собрана и, как и многие его труды, в целом виде не издана. Если наука предшествующего периода это не сделала, то задачей советских ученых, наших историков, географов и др., должно явиться полное издание трудов и писем В. Н. Татищева.

ПИСЬМА В. Н. ТАТИЩЕВА 1746 - 1750 гг.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь.

Ваше от 21-го числа почтенное писмо исправно получил, а перваго не видал, и на сие ответствую. Что вам сказали,

что вам сказали якобы я буду в Санктпетербурге, оное неправо, понежея весма болен и к езде далней возможности не имею, разве особливое повеление понудит, и для того прошу приготовленное для меня прислать в Москву и отдать в доме моем.

Я же Академии немедленно часть окончанную и набело переписанную рускую гисторию с примечании, регистры и партреты князей великих пришлю и, надеюся, дней чрез десять отправлю. И сия, чаю, не более как в архиву или библиотеку академическую годна. А вскоре, надеюсь, докончать переписанную на нынешнее наречие и гараздо ясняе, ибо многое из Степенной для прикрасы речения беру; також нечто в предъизвесчении и примечаниях частию пополнится, частию изъяснится, что прежде было оставлено . Наипаче же буду ожидать от вас Геродотовы гистории на немецком языке и дву лексиконов болших гисторического и Мартиниерава географического, дабы из оных мог погрешности поправить, а недостаток дополнить. И когда сиа поспеет, то свободно на руском напечатать и на другой язык перевести, понеже гараздо вразумителнее настоясчей. К ней мне недостает: 1) ландкарт, 2) родословных росписей, 3) некоторых знатных древних строеней,4) в патретах Кассель погрешил, что первых 5 государей без бород зделал, а переделать ему времени недостало, но все сии недостатки тсчанием Академии наполнены быть могут. Сего ради услужно прошу, как выписанные для меня книги привезут, неумедля ко мне переслать. Я же пребываю всегда вам, моему государю, послушный слуга.

В. Татищев.

1 маиа 1746 г.

Архив Академии Наук СССР (ААН), ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 175 - 176. Подлинник (в дальнейшем оговариваются только случаи печатания писем по копиям).

Хотя доднесь персонально знать ваше сиательство я чести не имел, но ныне уведав, что ваше сиательство всевысочайшею ея и. в. милостию пожалованы чином презыдента в императорскую Академию Наук и ковалериею св. Александра, також, что изволили вы положить совокупиться законным браком с государынею моею Катериною Ивановною Нарышкиною, которой отец мне был совершенный благодетель, тем всем вас, моего государя, имею честь услужно поздравить, желая вам наивясчшего благополучия.

Вашему же сиательству, надеюся, небезызвестно, что я, через 25 лет трудяся о собрании весьма всем нуждной и полезной обстоятельной руской истории и географии, всегда о полезном ко известию Академии сообчал и многими древними книгами, медальми, деньгами, яко же дивностями природными и хитроделанными оной служил и впредь служить желаю. Якоже вскоре подсчуся прислать книги описания: первое, седми-надесять браков преждних государей; 2) короновании преждних 7-ми государей, також духовные государей, которых, ведаю, что сыскать трудно, а оные все ко истории нуждны.

Противно же тому, от оной Академии в воздаяние потребные мне к предприатому труду книги и всякия известии, особливо все вновь при Академии напечатанное, безденежно получал и тем немалую помосчь моему делу имел. Для того непрерывную переписку с господином советником Шумахером продолжал, и ныне, при письме его, в дар от Академии книгу Имгоф «Историческую салу» получил, за что услужно благодарствую, А при том видя вашей речи, к Академии учиненной , достохвальное любомудрие и о пользе росиской чрез разпростра[не]ние наук обесчаное трудолюбие, весьма тем порадовался, что сиа, Петром Великим устроенная академиа, так достойную главу получила, от которой весьма может вскоре в желаемое и всему государству полезное состояние приити. А при том и себе надеюся к начатому делу большую помосчь улучить. Прошу услужно, ваше сиательство, если вам не в труд, к докончанию онаго помосчь мне явить.

Но чтоб вашему сиательству о состоянии онаго и потребном к докончанию известно было, того ради сим кратко доношу; 1) история древнейшая о народах славенском, скифском и сарматском, от которых наша история начало и продолжение до времян Рюрика I-го имеет, вкраткости сочинена. И хотя я оную Академии сообсчил, но, получа новые ко известию яснейшия обстоятельства, принужден многое пременить, исправить и дополнить. 2) История от начала росиских государей до нашествиа татар от многих руских манускрыптов древним наречием сочинена и от иностранных примечаниями изъяснена, на александриской бумаге на-бело написана; токмо к тому недостает искуснаго человека, ком; ландкарты по древности на-бело зделать. Но понеже оное наречие и слог так краткой не всякому может быть вразумителен, того ради 3) оная же переписана настоясчим наречием и яснейшим слогом, с прибавкою многих изъяснений, на-черно моею рукою написана; токмо как оную первую, так и сию на-бело переписать некому, и ни за какие деньги писцов путных сюда получить не могу, а за очи поверить не можно. Того ради прошу, если за полезно разсудите, одного геодезиста искуснаго и трех, а по нужде двух добрых писцов мне определить. 4) Географиа древняя и средняя сочинена, а новой токмо разпорядок глав написан, но за недостатком обстоятельных известей докончать не можно. 5) Росиской гражданской лексикон на-черно написан, коего нема[ла]я часть в Академию для разсмотрения послана, но докончать оных правильно ни мне, ни Академии не можно, понеже много от городов известей требовать, а паче о некотором исправлении от Сената просить нуждно, о чем я в 1743-м году, сочиня представление, послал ; токмо по оному никакого действа не вижу, затем весь оной труд остается туне. Но ежели ваше сиательство ваш труд к тому приложить изволите, то, конечно, все оное к славе ея и. в. и пользе всех любомудрых, а паче нашему отечеству, вскоре исполнится может, а чужестранные о нас баснословия и лжи просекутся , что паче вашему любомудрому разсуждению предаю. И пребываю всегда с должным почтением вашего графского сиательства, государя моего, покорный слуга.

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 20, лл. 536 - 537.

Сиательнейший граф, государь мой милостивый,

Вашего сиательства высокопочтенное письмо от... исправно получил и за облеинное [Так в тексте. ] ваше мне блатоприатное к помосчи к докончанию руской гистории и географии обесчание покорно благодарствую и на оное в ответ услужно доношу. О докончании истории я по крайней моей возможности, не смотря ни на какие препятства и недостатки, тружуся, - и если бы писцы были, то бы, конечно, надеялся первую часть к новому году окончать; которых, також геодезиста и переводчика, по обесчанию вашего сиательства, с желанием ожидать буду. Что же до географии принадлежит, то, как прежде доносил, без разсмотрения в том и разпорядка от Правительствуюсчего Сената и без получения необходимо нуждных к тому от городов известей по моим предложениям , делать правильно и порядочно не можно, и для того, если те предложения не отъисчутся, то могу, по требованию вашего сиательства, паки прислать, и хотя при том для изьяснения Сенату, если бы в чем сумнительство явилось, нуждно бы мне самому быть, но как обстоятельства того не допущают, то довольно, когда ваше сиательство об оном к произведению в действо труд приложить сами изволите. О браках и коронациах преждних государей я вашему сиательству, не осмотрясь с оными, донес , ибо оные хотя совершенно у меня были, а имянно короновании: 1) о котором мы от гистории известны, великого князя Дмитриа Ивановича, в порядке имени VI-го, внука великаго князя Иоанна Великаго, котораго дед при себе короновал; 2) царя Феодора I-го; 3) Бориса Годунова; 4) царя Михаила Феодоровича; 5) Алексиа Михайловича; 6) Феодора II; 7) Иоанна II-го и Петра Перваго, притом 2 поставления патриарши; но ныне нашел токмо царя Алексия без начала да царя Феодора II-го и одно патриарше поставление. Браков же последних дву царей, Михаила и Алексиа, не нашлось; однакож, не хотя остатся в сумнении, что нашел, то при сем посылаю, а досталные не могу надеяться отъискать, доколе мне самому не повелено будет в Москву съездить.

Ныне я получил от Академии историю татарскую Абулгаси хана , которая весьма к руской истории нуждна, и желел, что она у нас так долго не напечатана, но ныне, читая оную, нашел, что она неправильно с татарского переведена; многие имяна за недостатком букв и числ перепорчены, а во многом переводчик руской погрешал; в ней же примечания, сочиненные шведом , частию от незнания, частию от пристрастия, неправы и нам лживыми оскорблении наполнены; но сие не дивно и сердится нам правильно нельзя для того, что у нас сие гисторическое искусство и труд презирают, не токмо сами трудится не хотят, но другим от незнания или злости препятствуют; и так, Россия от чужестранных принуждена терпеть клеветы и поношения. Мне же хотя времяни от доканчивания истории настоясчей весьма недостаточно, однакож оную, читая, исправляю и мои примечании делаю, и, докончав со. всем, в Академию пришлю . А междо тем надобно при Академии оную с татарскою свести и изправить ; к тому если зачатая в Китаях переводить докончана и прислана, оная к изьяснению сея весьма нужна, А для удовольствия вашего сиательства и Академии при сем татарскую историю посылаю. Я бы надеялся и другие полезные книги и записки Академии, для пользы обсчей, сыскав, послать, но доколе я от сего ареста указом ея и. в. освобожден не буду , есть мне к услуге сей ее величеству и государству крайная неудобность, в чем ваше сиательство можете наилучший способ изобрести и мне немалое одолжение явить. Я же пребываю всегда с должным почтением вашего высокографского сиательства, государя моего милостивого, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино,

ААН, ф. 3, оп. 1, № 20, лл. 538 - 539 об.

Сиательнеиший граф, государь мой милостивый,

Ваше сиятельство подали мне вашим высокопочтенным письмом не токмо преизрядный случай, но и понуждение для удовольствия вашего любомудрия и пользы отечества нашего вам служить, и хотя что до моего труда и требования касается, о том я вашему сиательству от 25-го сего месяца доносил , ныне же, читая татарскую историю , нуждно мне стало почасту ландкарты смотреть, которые мне дали причину вам о их состоянии нечто напаметовавать.

Вечной славы достойныя памяти государи росиские, сколько доказательно знаем, от двусот лет, и сусче от великого князя Иоанна III-го и Великого названного, трудились немало о сочинении рссиских ландкарт, но весьма мало что совершенное видеть получили, даже пред двемя леты трудами императорской Академии Наук дождались видеть оное, состоясчее в 20 ландкартах , которые все преждние правостию и добрым сочинением превосходят. Но как никакое дело от начала совершенно не бывает, но от соврем[е]нием исправляется, удобряется и к совершенству приходит, если токмо трудолюбие не оскудеет, так в сих новоизданных ландкартах находятся некоторые неполности, частию за неимением лучших известий, частию от поспешности, чтоб оные множество желаюсчих и непрестанно скучавших людей удовольствовать могли, а имянно; 1) неколико знатных жилисчь, яко городов, монастырей и великих сел не положено, например: город Новосиль в Орловской правинции, Осташков, Селижаров монастырь и проч. не положены; 2) многие знатные степи, горы, озера, реки, имея довольно к тому места, не подписаны; 3) народы обитаюсчие не [о]значены; и сие, мнится, весьма нуждно исправить, Для мест же, которые прежде были не довольно хороше описаны, сколько я имел новых со[чи]нений, те ко услуге вашего сиательства при сем посылаю, а надеюся, когда буду в Москве, более сего, отъискать. О разделянии же росиском как по губерниям и правинциям весьма смятно, то, весьма изрядно Академия разсудя, что не храня онаго, сочинять намерение имела по равной мере градусов, что бы весьма изрядно, токмо в сочинении обои презрены, и некоторые ландкарты заключают только 5 или 6, другие 12, 20 и более по широте градусов. Того ради я мню, ежели изволите рассудить, не лучше-ли в жилых местах взять по 4 или 5 градусов широты, зачав от северного 75-го к югу, а по долготе как придет; в Сибири же, яко малонаселенном и частию недостаточно известном крае, взять по широте по 8 или 12-ти градусов, чрез что впредь и поправлению и дополнению весьма способно будет. А более оставляя на лучшее ваше о том разсуждение, пребываю с должным почтением вашего графского сиательства, государя моего милостиваго, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 20, лл. 541 - 542.

Хотя воистинно сожалею вас утруждать так часто, однакож вы сами усмотрите, что мне ныне есть крайная нужда, понеже я присланную от вас книгу Абулгази-хана, прилежно читая, при том все описки и переводчика погрешности исправляя, не мог при том оставить, чтоб многое, а паче в толкованиах [С]траленберга погрешности не исправить, которое сначала казалось, что меня от настоясчего труда недолго удержит, но в действе не мало труда показалось: я, ея четвертую часть прочитав, исправил, а примечаней уже моего мелкаго письма собралось 2 тетради, в которых много того находится, о чем немногие знают, а ко известию сея истории весьма нуждно. Но по несчастию нашел в ней великую погрешность, что списываюсчей целой лист потерял и, видя то, страниц в той тетради не размечал, а потом паки порядком размечиваны, но сего листа во всей книге, разобрав, не мог найти. Того ради ту тетрадь посылаю при сем и прошу, списав, ко мне обе прислать поскоряе, а я окончав, не удержав, паки к вам совсем пришлю, ибо без сей исправливаной мои примечания разобрать будет трудно. В новоизданных ваших картах нашел я некоторые недостатки, о которых кратко его сиательству господину презыденту кратко писал и несколько ландкарт послал, которые хотя прежде в Академию были посланы, но, ответа не получа, имею о получении сумнение; из которых прошу мне токмо 2, Астраханскую и Оренбургскую, возвратить, когда скупируются, если потребно. Впрочем пребываю всегда вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Я прошу, если удобно, прислать мне 2 пары хороших стекол в очки, чтоб одни немного короче других фокус имели, однакож не очень короткой, для которого приложил одно стекло, которое мне было хороше, но уже надобно несколько покруче.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 20, л. 540 - 540 об.

6. Татищев И. Д. Шумахеру февраля 1747 г.

Как мне необходимо к окончанию Истории требуемыя мною книги нуждны, которые, надеюся, Вы уже получить изволили, того ради послал нарочно человека моего, чтоб оные сюда привести; того ради прошу оные ему отдать, уложа в ящик. Еще мне весьма нуждны инструменты: 1) мензуля петориана, к ней бузоль нли компас 4-х или 6 дюймов, чтоб к линиалу приставливать, да доску с винтами; 2) ватерпас хорошей со стеклом спиритовым и трупками зрительными; 3) отвес медной, которого нога 2 фута, и перпендикуль, вышиною 2 фута, которой я на пример при сем начертил . Сколько же на оное денег надобно, и кому в Москве велите отдать или в Санкт-Петербурге изволите принять, о том прошу меня уведомить, чтоб я мог неумедленно прислать, в чем надеюся, и пребываю всегда вам, моему государю, послушный слуга

В. Татищев.

P. S. Сейчас ваше почтенное письмо от 9 февраля и Геродотову историю получил, за что благодарствую. Что вы требуете о Золотой орде, то, мне помнится, в моем лексиконе кратко описано, оное и есть nomen proprium , от несмысленных русских писцов за то принято: слово бо Золотая орда значит ханская кибитка или ставка, ибо Чингис, получа от китайского хана золотой шатер, имел для приема иностранных, чему его наследники последовали, как в Карпеине и Рубруке видеть ясно, Собственно же руские историки разумели большую татарскую орду, что от Батыя пошла, и он на Ахтубе, разоря Сумеркейт, построил каменной дом и,называли «шера сарай», а руские - Золотая орда; но как он токмо летом тут обитал, а зимою переходил, а иногда и зимою к Черному морю и за Дербент, то руские князи в Золотую орду ездили в те места, как в Гистории доказательно , но ныне пространно писать мочи не имею , но прислать впредь не премину.

Вам, моему государю, послушный слуга

В. Татищев.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 82, лл. 20 - 21 об. Копия. Письмо без даты, но на основании данных ААН, ф. 3, оп. 1, № 111, лл. 197 - 201, и № 132, лл. 1 - 8 должно быть отнесено к февралю 1747 г.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Вы мне изволил писать прежде о весчах, находясчихся в гробах древних сибирских жителей, на что я вам в тяжкой моей болезни хотя ответствовал, но токмо о имяни Золотой орды, и то кратко, а о весчах не упомянул, для того сим повторяю: сии гробы не инаго, как могулского или мунгалского и отродия их калмыцкого потом имянуемаго ныне калмыцкого народа.

Весчи, сколко я имел дивных, ныне ничего при себе не имею, а в Москве что есть, того сыскать междо другими весчми никто не знает, токмо на память вам опишу: 1) найдено было яблоко, в диаметре около дву дуймов аглинских, около онаго напаяны часто конусы золотые так, как одна восьмая дуйма, кверху остры, длиною поменше дуйма, и все подобно как бы представляло солнце; у онаго была тонкая проволока золотая в четверо, знатно вплетена была в косу мертвому, - сие яблоко поднес я Бирону, бывшему герцогу Курлянскому. 2) Слоны серебреные два, на которых теремки, знатно, в них люди были из гниюсчей материи,- оные отдал я княжне Черкаской, ныне графина Шереметева, и можете отъискать. Сверх сего несколько было разных птиц, зверей, лампад золотых и медных, из которых одна жаровня куриозная с трубками, чаю, в Москве, и ежели свободу получу , тогда, отыскав, Академии прислать не оставлю.

Что моего труда принадлежит, то хотя много изготовлено, токмо переписать некому, и боюся, чтоб весьма нуждные государству сочинения не разпропали, ибо вижу, что его сиательство г. презыдент, скуча оным первым неприятным ему ответом , совсем оставил, а я для моей тяжкой болезни и видя оное уничтожено, сам оставил.

Прошу пожаловать мне, прислать напечатанные: 1) прописи руские и француские, а если француских нет, то хотя латинские, 2) грамматику францускую, 3) разговоры француские, 4) о возпитании детей, 5) апоффтегмата, 6) о винтовках на немецком . В чем надеюся и пребываю вам, моему государю, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 20 иуниа 1747.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 190 - 191.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Я весма присланными от вас книгами новой печати удовольствовался, ибо когда для болезни писать не могу то забавляюсь читанием таких рассуждению нетяжких, а читанию наставленей мудрых ради приатных увеселяюсь. Я все сеи, яко басни Езоповы, Апоффтегмата и о возпитании де[т]ей, нахожу весма за полезные и особливо господина секретаря Волчкова за его труд и прилежность к доброму, внятному и приатному переводу достойно похвалить не могу ; однакож, что в тех книгах нахожу, по моему мнению, погрешным быть, то вам для пользы обсчей дерзаю сим напомнить;

1) Что Езоповых басен принадлежит, то оные уже от всего света по достоинству похвалены, и как оные фигурами или образы начертанными не токмо украшены, но паче для лучшей младости памяти удобрены, то мнится оное надлежало бы ныне приобсчить, о чем вашему благородию прежде напомянул. Другое: в оной нахожу неколико весма похвальных пропусчены, яко о курице и золотых яйцах и пр., противно тому прибавлены неприличные, например, 89 не может Езопова названа быть, понеже тогда имя Польша было незнаемо, и народ жил сарматы, то обличает подложность или незнаюсчего критики автора; тако ж есть одна с малою переменою дважды положена, яко 28 и 59; инде толкования несогласны с баснями, а боле в прибавочных. В переводе же, хотя г. Волчков весма хранится чужестранные или сарматские грубые слова класть, как то Белегард о возпитании детей в должности секретаря, стр. 93, говорит, и господин Волчков сам признается, что в басне 89 слово ведьма есть странное, а во многих слова немецкие неправо положены. Противно же сожалею, что басни, сочиненные покойным князем Кантемиром, о матке пчелиной и пчелах, о ваятеле, делаюсчем восченую статую, хвалы достойные, не внесены .

В Апоффтетматах перевод неприличной неким несмысленным или высокоумным церковником высокой [В ломаных скобках, вверху поставлено Татищевым: старом] славенской язык, которого мало люди разумеют, а паче люди неученые.

В сих Апоффтегматах как много находится одного учения или приклады на разных местах, надлежало бы в место свести; некоторые древние сказания, приличные и полезные, пропусчены, яко Амазиса, кор[оля] египетского, когда его подлородием поносили, то он, взяв свой золотой уриник, зделал идола, которому люди честь, яко богу, отдавать стали; оным пременением он, благоразумно свое подлородие истолковав, молву в народе пресек; и паки, как его порицали, что до обеда прилежно неправедливо судит, а после обеда в разкошностях токмо забавляется, оное премудро натянутым луком изъяснил. Вечной славы достойныя памяти императора Петра Великаго много таких мудрых и памяти достойных разговоров и ответов помним, что жаль их забвению предать. И других росиских государей достопамятные сказания в истории имеем, которые бы приатнее [не]жели иностранных. И если бы мне другие намерения и обстоятельства не мешали, то б я мог их немало собрать. Есче сверх прежде требованных книг прошу Стурмову архитектору , состоясчую в 3-х или 4-х фолиантах, выписать. А об отдаче вам денег просил я князя Бориса Григорьевича Юсупова .

Я, видя в вашей росписи прода[ва]емых книг, вижу, что напечатано Краткое руководство теоретической геометрии которое хотя полезно, но нам для вел[и]кой пользы государственной весьма нуждна практическая планиметрия; оную для межевшиков Петр Великий приказал графу Брюсу сочинить, которой в 1716-м на меня положил, и довольно было зделано, но моя отлучка во Гданск, а потом на конгрес Аланцской препятствовали; однакож несколько фигур и описания ныне здесь нашел; если потребно, то могу прислать. Оная начета 1) обретение линей чрез инструменты, 2) те жь вычеты чрез квадратические прогресы, 3) мера поль чрез вычеты линей, 4) разделение поль на разные части, 5) пременение фигур иррегулярных в регулярные, 6) доказательство, почему ны[не]шнее межеванье и мера неправилно, с показанием фигур, положенных в преждней землемерной книге сошнаго писма .

Затем пребываю всегда вам, моему государю, послушным слугою

В. Татищев.

P. S. Ежели можно сыскать студента гулясчего в год руб[лей] за 80, чтоб умел с латинского перевести и правильно по-немецки писать, то прошу меня тем одолжить; денги же на оное, колико потребно, получа от вас известие, немедленно пришлю чрез Юсупова.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 199 - 200.

Благородный и почтенный господин советник,

Я вам недавно писал , чтоб для вечной славы государя Петра Великаго и других государей достопамятные речи в Апоффтегмата внести, которых,можно много сыскать, но на то потребно время, а для опыта вам следуюсчие приложил, которые может ее импер. вел. изволит обпро[бо]вать.

1. Как Петр Великой меня отправлял последнее 1724-го в Швецию, тогда презыдент назначенной к Академию, лейб-мед[ик] Блюментрост, говорил мне, чтоб наведатся тамо о людех ученых,и призвать в профессоры, на что я ему сказал: напрасно исчете семян, когда земли, на которую сеять, не приготовлено. Его велич[ество] спросил, о чем говорим, и как Блюментрост донес, то его величество мне изволил сказать приклад: некоторой дворянин желал в деревне у себя мельницу построить, а не имел воды. И видя у соседей озера и болота, имеюсчие воды довольство, немедленно зачал, по согласию оных, кан[ал] копать и на мельницу припас заготовлять, котораго хотя при себе в совершенство привесть не мог, но дети, сожелая положенного изждивления родителем их, по нужде принялись и совершили.

2. Царь Иоан I и Великий, когда ему советовано постричься пред смертию, как то обычай был, ответствовал: «Я часто волосы стриг и в черном платье хаживал, да не знаю, чтоб тем бога умилостивил; ныне хотя волосы велики и лежу в цветном, но надеюся, что более бога умилостивить могу».

3. Петр Великий, рассуждая о Берг-коллегии, чтоб довольно оную денгами для рудок[оп]ей и манифактур снабдить, на которое князь Дмитрей Голицын, как презыдент Камор-коллегии, советовал, чтоб тем не весма спешить и недостатком денег других разходов не остановить. На оное его величество ответствовал: «Хотя у меня в житницах жит не весма много, но лучше оные посеять, нежели мышам на снедение беречь, ибо от посеенного буду иметь приплод, а от мышей ничего не получу». Сие вам токмо для примеру, вспомня, упомянул, а другие, часче при нем бывшие, могут более вспомнить.

Ваш моего государя охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, л. 195 - 195 об.

Сиятельнейший граф, милостивый государь мой,

Ноне я, получа из Немецкой земли новоизданные книги исторические, и которых много касается России, желая из оных нечто к сочиняемой мною истории почерпнуть, но, читая с великою досадою, великие неправости нахожу. а паче клеветы безстыдные и поношения неправедные горесть наносят; но сие не столько, чаю, от злости и ненависти, как от незнания сущего состояния, как то Страленбергова книга, при сем посланная, свидетельствует, которой подлинно желал Петру Великому, по кончине его величества, опровержением клевет услугу и благодарность свою изъявить, но, поверя другим, весма во многом ошибся, и если оное ныне, как еше неколико довольное ведущих о делах того монарха находится, правильною и порядочною историею исправлено не будет, то клеветы за старением в истинну вменятся.

Что же других обстоятельств принадлежит, то я, рассматривая Гибнеров статской и натуральной, Будеев генеральной исторический, Белов гисторио-критической, Мартиние[ро]в лексиконы , нахожу великие о России неправости. 1) Имяна мест, чинов и людей неправильно и на разных местах разно положены и так, что иногда дознаться нельзя, яко вместо Евдокея в Гибнеровой табели родословия положено Оттокеза, вместо Всеволод - Сервольд, городы Епанчин, Орел названы Опонзой, Оргаль и пр.; 2) государей порядок неправилен и не к тем отцам причтены, яко Святополк сын Ярополков назван сыном Владимировым, у Изяслава I-го сын Мечислав и целое отродие, котораго не бывало, а Владимера Ярославова сына, от котораго колено Галицких королей пошло, не положено, а Владимеру II внук сыном назван; 3) уделы не те положены; 4) в гистории дела двух государей одного имяни в одно смешаны, и суще сказать, что ни единаго артикула во всем правильнаго без погрешности отыскать не можно. Для того я, при сочинении истории, трудился лексикон российский гражданский сочинить, которой до буквы Л зделан и Академии для рассмотрения и поправления посылал ; також лексикон исторической неколико начала положил и табель родословия государей начерно сочинил, но докончать и набело переписать неким, затем остается недокончано, однакож оную табель, хотя вчерне, вашему сиательству прислать не умедлю.

Я же, видя, что дщанием вашего сиятельства при Академии напечатаны весьма полезные к научению младенцев арифметическая и геометрическая книжки, и хотя оные необходимо нужны, но для совершенной пользы весьма нужно практическая или действуемая геометрия, ибо у нас великие вражды, беспокойства, смертные убивства, крайния разорения немосчим от сильных, недоборы в казенных податях от неразмежевания земель происходят, а хотя межевсчики часто для размежевания посылаются, но такие, которые ничего о геометрии не знают, ово от неведения, ово от принуждения сильных, или по страсти межуют, как хотят; а хотя и геодезисты посылаются, но и те поль делити не учены и обидят людей или раззоряют по их воле, Его императорское величество, вечной славы,достойные памяти Петр Великий, хотя подати на крестьян положить поголовные за лучшее нашел, но по представлению моему в 1719 году изволил довольно рассудить, что без уравнения и размежевания земель оные уравнительны и постоянны быть не могут, повелел мне о том наказ со всеми обстоятельствы сочинить и для обучения землемеров геометрию [В копии географию] зделать, которое, хотя в отлучках моих продолжилось и ко окончанию привесть времяни не достало, однакож несколько того еще нашел, и как я к докончанию уже случая не имею, того ради к вашему сиятельству при сем посылаю , которое искусной в геометрии легко разобрать и сочинить в пользу государства может.

Еще нашел я у себя живописцом Касселем в Туркестане списанной Тамерлянов портрет, которой при сем же посылаю , ибо может либо к сочинению татарской истории годится.

Впрочем пребывая всегда с покорнейшим почтением вашего высокографского сиятельства, милостиваго государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 202 - 203. Копия.

Государь мой,

Ваше почтенное от 3 ч[исла] писмо исправно получил и довольно вначале порадовался, что вы о изправлении славено-кириловской азбуки и о напечатании оной со изтолкованием труд к пользе росиской приложить подсчились, и желаю, чтоб оное в вечную отечеству пользу, а трудясчим в честь совершенство улучило. Противно же тому, приключившейся вам от пожара вред сугубо меня опечалил, ибо если б состояло в одном токмо убытке, то б печалиться мне причины не было, имея ту надежду, что ее имп. величество всемилостивейшая государыня, прикладом преславнаго родителя ее, трудясчихся о пользе счедро награждениями изъявлять не оставляет. Но паче должно о том сожалеть, чего возвратить и наградить никаким богатством невозможно, что мне собственно чувствительно, рассуждая, что я так много для гистории и географии росиской собрал, которое, если бы такому же несчастию впало, едва со многим трудом после собрать можно ль. Однакож, вспомня про[рока] Давида пословицу: сеяй слезами, радостию пожнем, то пусчай ваше начало в сем труде так слезно явилось, но бодрствуя уповай, что с радостию в совершенство привести вам путь есче не пресечен.

Изволите вы требовать от меня чернаго рассуждения о буквах кириловских . Оное прислать вам не отрекаюсь, но ныне послать не мог для того, что как здесь, в деревне малолюдной, для опасности от разбоев, так в деревянном и тесном строении от пожара здесь много держать неудобно, и для того большую часть имею в Москве, однакож велел тот ясчик прислать и дней через 10 надеюся к вам послать.

Вы упомянули о буквах Геронимовых, еже оные не суть правые. Я, правда, не могу о том вам спорить, понеже о изобретении оных и подлиннаго жития Геронимова не читал; в лексиконах же историческом и Белеве критическом, також и ученых о нем хотя написано, но кратко, однакож агличане, французы и немцы оные имянуют Геронимовы и глаголические, как в библии оными буквы для славян в Венеции 1506-го и в Урах 1562-го печатанной, так Chamberlanio oratio dominica in 4-to, печатанная в Амстердаме, и о книготиснении, печатанная в Германии in med. 4-to, свидетельствуют . Из сих книг библии я видел в Берлинской и Копенгагенской королевских библиотеках, Buchdruckerey или о тиснении книг взял у меня архиепископ Прокопович , и, чаю, в его библиотеке в оной, все известные букв начертании положены. Oratio dominica я имею здесь и, если вам потребна, то могу прислать, а паче надеюся, что в библиотеке Академии находится, токмо знаю, что оная ж печатана in folio да такого истолкования не имеет.

О сих же Геронимовых буквах все славенские, боемские, польские и иллирические историки утверждают, что славяне в 4-м сте закон христианской и сусче, кроме что апостол Павел в Галатии и Иллирии сусчих славян учил и крестил. Кирилл Иерусалимский был славянин и учил. Героним бесспорно славянин, родился в Далмации и яко бы для словян буквы глаголические изложил. Потом Кирил Фессолоницкий с братом Мефодием другие славяном буквы в Моравии издали, что я в Предъизвесчении руской истории, в главах о кресчении и древности письма у словян описал и, мнится, оную древность порочить нам нет нужды, однакож остается в рассуждение искуснейших.

Что вы изволите упоминать о закрытии моего имени , за оное благодарствую, ибо я не исчу себе честь, но паче пользу отечеству и честь Академии, паче же имяни ея императорскаго величества приумножить, противно же тому не желаю, чтоб меня и безумные бранили, как я в том довольно искусился.

Сверх сего имею вам напамятовать о протчих характерах или буквах, употребляемых в России. Не соблаговолено ли будет, оные все собрав, со изъяснением напечатать, и если в начатой вами книжице невместительно, то другую часть под имянем руской типографии, подобием вышеобъявленной в Германии печатанной, сочинить. Оные ж 1) Иеронимова у славян южных токмо употребляема, 2) Кириллова у нас, 3) Стефана Пермскаго, для пермов сочиненная, 4) тарабарская, которую нельзя за особливую почесть, но паче подобная цыфирной, ибо как в письме, так в изречении, токмо буквы Кирилловы одна за другую положены, о чем я в Лекциконе штатском от слышания описал, 5) грузинская,6) арабская, которую татара употребляют, и сия в 1721-м году напечатана , 7) калмыцкая или мунгальская, 8) армянская, которую я с грамматикою имею, печатана в Амстердаме, 9) тангутская, которую в книгах богослужения калмыки употребляют [Против №№ 7 - 9 на полях приписка: Сие все, чаю, у меня отъисчутся.] , 10 и 11) индейские. Сии № 5 до 10-го в Астрахани употребляемы и часто в судех в разсуждение приходят, особливо по векселям великие в том распри бывают, и для того весьма нужно, чтоб о них известно было.

Ваш, моего государя, охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исла] 15 нов[ембрия] 1747.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 257 - 258.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Сим случаем ничего вам донести не имею, токмо на два мои давно посланные письма ответа не получил, о которых повторяю. 1. Какая есть причина, что во многих местах я приметил, когда пашню довольно вы~пашут, что худо родить станет, то на оной земле первое пойдет березник и осина; как оной подростет лет через 20, то пойдет междо оным ельник, а первой будет пропадать и чрез 40,или 50 лет ели и бер[ез]ы весьма редко останется, а вместо оного станет междо ельником рости орешник, яблони и другие мелкие деревья или хворост, на болотистых и песчаных более растет сосна, протчих дерев не упоминаю. Я третьего года велел оставить десятину, навозом удобренную, а подле оной выпаханную, и сего года явилось: на первой пошел ельник и редко орешник, а на другой, как выше сказано, березник и осинник. И хотя сие безсумненно, что никакое росчение без семян рости не может, но здесь семенам орехов и дуба, ветром или воздухом занесенным, быть сумнительно, разве векша или птица какая занесет и уронит, а способная земля возрастит, на другой для худобы вкорениться не может. 2. Просил я вас, чтоб напечатать в Авизах о продаже или найме московскаго моего дому, о чем здесь ниже показано; мню, не за препятствием ли каким оное оставлено.

Приложенной при сем ответ г. Тредияковскому прошу рассмотреть: нет ли в том чего противнаго, и меня уведомить, потребно ли будет мое о буквах рассуждение. О закрытии же или объявлении моего имяни оставляю на ваше рассуждение, ибо лучше, что о том презыдент прежде печатания других мнение познать может. Я же рад, чтоб для меня никто о мне не упоминал. А противно тому объявление имяни может других к сообсчению Академии известей поохотить, если услышит, что из того похвала есть. Если же бранить станут, хотя и безрассудные. то у других смелость и охоту отнимут.

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 16 нов[ембрия] 1747.

P. S. Прошу присылкою 3-х календарей меня не оставить, а сын мой, чаю, сам достанет в Петербурге.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 182 - 183.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь,

Вашему благородию я писал, что по требованию господина Тредьяковского черного моего преждняго рассуждения о буквах отъискать не мог; ныне, оное получа из Москвы и взирая на состояние времени, нечто переправя, при сем посылаю. Но как рассуждение не успели набело переписать, то у меня не осталось, и для того прошу, списав все оное, мне возвратить .

Сочинение почтовой книги Росиской, которую надеюсь к вам скоро прислать, дало мне причину прилежно напечатанные ландкарты рассматривать, в которых многие погрешности и немалые нашел, что многие городы и знатные места пропусчены; другие, яко Шуя, Дмитров и пр., весьма далеко от сусчих мест положены, чему я немалую роспись написал вам для напомнения, чтоб при печатании вновь оные не забыть.

Почтовую книгу я желал для пользы географии незрясчим порядочно сочинить, но за многими недостатками принужден порядок емской книги оставить, и хотя много переправлял и вдвое умножил, но со всем тем едва не столько ж погрешностей и недостатка осталось, доколе о том надлежасчее прилежание от имеюсчих власть показано будет, однакож оная ко употреблению несколько пользы принести может.

В. Татищев.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 82. «Письма без числа или надписей», л. 19 - 19 об. Письмо без даты; время его написания определяется на основании ответною письма Шумахера от 22 февраля 1748 г. ААН, ф. 1, оп. 3, № 36, письмо № 239).

Сиательнейший граф Кирилл Григорьевич, государь мой милостивый,

При сочинении географического руского лексикона имею я нужду употреблять печатанные при Академии ландкарты, но оные нашел со многими недостатки и погрешности: 1) многие городы и места знатные не положены, 2) положены далеко от надлежасчих мест, 3) некоторые, а более реки, не подписаны, 4) городы без рек на пустых местах, чему быть не можно, 5) знаки городам положены монастырей и сел или деревень, а деревни и села городами, 6) реки нуждные ко известию не положены или не туда течением проведены, и другие многие погрешности; сие может от неприлежности купиравителей или резчиков на меди приключилось, а способственных к тому описаней недостаток причиною. Для сего я книгу, имянуемую Большой Чертеж, Академии сообсчил , надеяся, что о исправлении и дополнении оной, яко весьма к географии полезной, прилежание учинено будет. Ныне же я, по известным вашему сиательству к сочинению истории и географии недостаткоми и препятствы , не имея инаго дела, из емских, почтовых и посыланных в разныя места росписей и моих путей из журналов сочинил книжку расстояниям мест , сколько мне удобность допустила, и мню, что сия многим угодной и полезной быть может. Но что оная не совсем в разстояниах исправна и немалой дополнки требует, которого мне, по моим обстоятельствам, учинить невозможно, то ваше сиательство, имея к тому лучшую удобность, можете свободно учинить. Но как я оную употреблять,имею потребность, а переписать писца достойного не нашел, для того посылаю черную моей руки и прошу, описав, оную или копию мне возвратить.

При том приложена выписка из архивы синбирской, к гистории царя Алексиа весьма нуждная . Затем, если возможность допустит, такие ж выписки из архив Казанской, Астраханской и Сибирской сочинить и прислать не оставлю, которые состоят из пяти немалых фолиантов, чего инде к гистории сыскать не можно. Токмо сожалею, что мне помосчи недостает, за которым многое остается.

Сим случаем имею честь поздравить ваше сиательство наступаюсчим новым годом, жалая вам со всею вашею сиательною фамилиею всякого благополучиа и пребываю всегда с неотменным почтением вашего сиательства, государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 34, лл. 259 - 260.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь,

Ваше благоприатное от 4 ч[исла] письмо с приложенною трагедиею и феерверком исправно получил, и из оных трагедие мне довольно понравилась и надеюся, что сей автор по его остроумию более чести получит, а другое к[о]е в чем требовало было лучшего суждения, но я критиковать оное оставляю.

Объявлением вашим, что мои книги из Германии привезены и деланные инструменты готовы, довольно обрадовался и надеюся, что я чрез служителя моего или князя Бор[иса] Юсупова вскоре получу.

Ныне я на Геродотову историю зделал алфабетическую роспись, гораздо полняе находясчейся в той книге, и по оной в лексикон касаюсчияся в России урочисча, реки, озера, горы и народы в лексикон вношу, а руские дополнять буду, когда от вас посланную мою расстояниям книжку получу , которую, надеюся, от служителя моего Рокитина получить уже изволили.

Здесь слух носится, яко бы немало книг, весьма нуждных, во время пожара погибло , что весьма сожалетельно, а особливо о письменных, однакож я много с тех списков имею, которые в Академию мною отданы. И другие не весьма всем знаемые манускрыпты, если потребно, то могу услужить копиями, если ее импер. величество повелит к тому писцов дать. Но прежде надобно мне знать по вашему каталогу, которые руские письменные остались. А печатных вы известны, что более 1000 книг, устроя в Оренбургу школу, мою библиотечку подарил или до времяни оставил. Но ныне слышу, что оные туне лежат и могут беспутно разпропасть. Академия от покупки таких может напрасно убыток понести. Оным я имею у меня кафалог. И сверх того немало Академиею купленные туда сосланы, о чем может его сиательство ее величеству представить. Таким образом, можете неколико вашего усчерба наградить. Сверх того, нуждно у других книги не весьма знаемые сыскать; как я о том несколько сведом, где имеются в хранении, и мог бы в том Академии послужить, если бы мое несчастие не препятствовало.

Затем пребываю всегда с неотменным почтением вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 14 генв[аря] 1748.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, л. 108 - 108 об.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь,

Ныне чрез человека моего получил я от вашего благородия инструменты и книги, за что благодарствую. Токмо при только при том письма от вас нет и чрез почту не получил, за которым не знаю, как вам моя работа в сочинении разстояней понравилась . Инструмента за моею слабостию разобрать и освидетельствовать возможности не имел, однакож надеюся, что Андрей Костентинович для меня худа не зделает.

Прошу вас, чтоб достальные книги по моей росписи к весне выписать и, если моих денег недостаточно, заблаговременно меня уведомить, чтоб я мог переслать.

Мне ныне нужда пришла для внука искать азбуки руской хорошей и нарочно посылал немецкую на образец с фигурами разцвеченную, чтоб ребенку охотнее учиться, обесчевая им довольно заплатить, но не взялись. А [ка]к сие не для меня, но для многих нуждно, и Академии как учинить нетрудно, так и полезно, того ради представляю, чтоб азбуку, вырезав на доске с фигурами, напечатать на толстой бумаге, другую с большими буквы и прописи или форшрифты для учасчихся писать, которые скоро разкупят и по достоинству разцвечения заплатить не пожалеют.

Читаючи я прилежно Геродота и других древних и делая из него выписку, приметил, что греки букву? в иностранных, яко славенских, сарматских и скифских, за Т клали, ибо то довольно известно, что сарматы и славяне оной не имеют и не изглашают. Да сарматы некоторые и Д не имеют, в пример тому слова славенские: вместо пагориты pagirithi и pagiritae, вместо сарматского gitori положено githoni. И можно более сыскать, что г. Тредиаковскому, может ко изъяснению годиться и подаст причину далее в греческом такого в иноязычных словах внесения поискать, ежели сие латинистами не изпорчено или в печати не погрешено, ибо у Птоломея писано pagiritae.

Из требуемых мною книг нужднейшее достальные части лексикона географического для сочинения росиского, ибо хотя в нем ни единой статьи нет, что Руси касается, чтоб не требовало исправления или дополнки, однакож много служить может. И как сие тому автору, за неимением лучших известий, в вину ставить не можно, а вина остается на тех, которые о себе лучше писать ленятся, сего ради весьма нужно о сочинении обстоятельной руской географии и лексикона прилежать надобно. Токмо оное без воли и определения ея величества учинить никому невозможно, для того что многие известия, почитай, от всех правительств требуются, а наипаче прежде о пределах в Сенате разсмотреть нуждно , к чему бы ныне способность, рачение и возможность настоясчего презыдента могло совершенство способствовать.

Затем, желая вам всякого успеха, пребываю всегда вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 26 генв[аря] 1748.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, л. 110 - 110 об.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой.

Для переписывания Истории большая бумага у меня изошла, а в Москве надмерно дорога да и нет путной, А ныне я в Авизиях усмотрел, что Ряпинской мельницы продается стопа по 280 коп. Прошу пожаловать, стопу взяв, ко мне для пересылки отдать в дом князя Юсупова или человеку моему, которые ко мне пришлют.

Затем пребываю всегда ваш, моего государя, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, лл. 17 об. - 19 об. Копия.

Благородный и почтенный господин советник, мой государь,

Ваше приатное письмо от 22 февраля с приложенною книжкою странствия Телемакова получил , за что услужно благодарствую и на оное в ответ служу.

От господина советника Нартова я письма не получил. Хотя употребление ватерпаса мне довольно известно, токмо одного к тому недостает: табули реркси, ибо без того на долгих расстояниях неколико можно ошиптись; я искал в Вольфовой книге математики, но не нашел, а Стурмовы табели не знаю, как утратились; дивняе того, что Леупольд оное в своей Гидраулике внести запамятовал, - того ради прошу оную мне, списав, прислать.

Что вы иэволите упоминать об инструкции Атласа, оную я внятно читал и, памятуя мое предисловие, писал, что от скорости сочинения погрешность приключилась, и что пропущено, то нельзя за велику погрешность почитать, но что не в тех и далеко лежащих местах положено, то уж, конечно, сочиняющий извиниться не может, и сия погрешность, как о городах Дмитрове, Костроме, Шуе и пр., более, нежели недостаток.

Я весьма радуюсь, что у вас книги не погорели, однакож мню, что мое предложение о собрании манускриптов не бесполезно быть может, и чем ранее оное начнется, тем более собрать можно. В таком рассуждении, что за продолжением времени много нечаянно гниет, которого после сыскать не можно, например, если несчастье моим книгам случится, то уже, конечно, многие такие пропадут, которых сыскать трудно; для того я, не желея, желающим даю списывать.

Что перевода с разных языков касается, то я еще напоминаю, чтоб объявить при том книги нужнейшие тех языков и цену награждения по листам, например, латинского и греческого средней печати по рублю с печатного листа, считая и предисловие творца, кроме реестра, и хотя малые книги яко 12-то, 8-vo et 4-to более, нежели in fol., поль имеют, но противо тому чим меньше, тем мельше печать; противо того с францускаго и немецкаго цену меньше положить, о чем искуснейшие лучше разсудить могут. Междо всеми, по моему мнению, нужняе, во-первых, греческие и латинские древние истории и географии, а наипаче история церковная и бизантина. И ежели потребуете денег от доброхотных, с таким изъяснением, что за оные из переведенных будет награждение книгами, счисляя лист по 1 коп. или по 1?, купферштыхи лист по 6 или по 8 коп., то я готов при том не последним быть, разсудя, что из того не токмо всему отечеству польза, но мне, моим детем и внучетам будет награждение со увеселением, и для того мне не жаль 1000 рублей дать.

Другое нужное сочинение - лексикон, вначале славеноруской со изъяснением, как то француской сделан, и не жаль 200 или 300 рублев дать, потом греческой и латинской, француской, немецкой, лучшие издания взяв, объявить цену довольную [за] сочинение. Но чтоб осторожне[е] в сочинении поступали и, неправо сочиня, на Академию не жаловались, вычитать за всякое неправо положенное слово по? или по? коп. О книгах, если желающие в Москве явятся, то я могу книги латинские, а другие с греческими от себя дать, а вы можете объявить на книгопродавца в Москве, которой по вашему повелению тако от меня получить может. О немецких не упоминаю, ибо вы известны, что немало имею и, если потребует, то я ему каталог иноязычных, обретающихся у меня и перевода достойных книг сослать могу, чрез что ваше предприятие лучший успех иметь будет.

Более не распространяя[сь], пребываю всегда с почтением вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, л. 20 - 20 об. Копия.

Милостивый государь мой,

Сколько я по всевысочайшей милости и данным мне наставлениям и способам от великого монарха к научению и познанию способов к знанию економии государственной чрез многие годы приобрел, толико я, яко должный, прилежал его величеству и его наследником, якоже и отечеству верною и радетельною услугою воздать, дабы тот данный мне талант приусугубленный явить, а не в землю и под спуд лености и неблагодарности скрыть, но елико можно от плода того к ползе и чести государя и государства служасчее в дар принесть. И хотя я мнил то сочинением истории и географии изъявить, но узнав, что то за непотребное почитают, трудился токмо для моего в том увеселения и для малого знания моим наследником производить. Но паче прилежал и трудился, чтоб действительную и всем видимую ползу представить: 1) и главное, законы гражданские и правосудие, яко главнейшую должность и преимущество государя и спокойность подданных, в доброй порядок привести, (2) о купечестве и ремеслах, из которого все богатство истекает, (3) доходы государственные умножить, на которых сила и честь государства основана; о том в разные времяна по случаям представления сочинил, не упоминаю о тех, которые я ко удовольствию его величества о заводах горных, о торгу с Испаниею, о размежевании земель и о башкирцах подал , и за то высокую милость и что имею, все единственно от него, а не от кого иного получил. По кончине его величества я хотя терпел от ненавистных многих мне напасти, однакож наследником его величества тем заслужить прилежал: и первое в 1727 и 28 многое о манетном деле представлял и к великой государства ползе произвел . (2) В 1733 о устроении училисч и разпростра[не]нии наук предложение подал , ведая, что из того великая полза государству произходит, которое хотя ея величество милостивно с благодарением изволила принять, но злостию немцов не токмо то опровергнуто, но я в Сибирь под видом милости или ползы заводов отлучен. (3) В 1738 и 39 о заводах сибирских представлял , но тем наипаче бывшего герцога Курлянского, желаюсчаго оную великую государственную прибыль похитить, к злобе на себя подвигнул . (4) По его требованию о учреждении почты на основании его императорского величества к немалой государству ползе сочинил, но тем Остермана нечаянно оскорбил и на злодействие мне подвигнул . (5) В 1740, по требованию Бирона и Остермана, о торгу китайском обсче с Лангом предложение учинили , и тогда же, по определению Сената, (6) о пятикопеешниках медных подал, за которое хотя тогда неколико от Бирона претерпел, но после оное точно в действо произведено, и как я тогда, не опасаясь, поданное мнение бывшего графа Головкина , яко неудобное и паче вредное, опровергнул, так онаго к немалому мне оскорблению злодеем мне учинил. (7) Тогда же по причине принуждения меня к строению непотребного мне дома сочинил предложение, чтоб в Петербурге хотя все домы каменные без принуждения и тягости стоясчих пространно, в том числе о разорении или тягости всех городов от постоев и пр., с похвалою многих умных людей, сочинил, но как оное одной полиции было противно, что их власть умалится, а Головкину одно то, что я сочинил, противно было, отставили. (8) В 1742-м о торгу персидском и порте Астроханском пространно представлял. (9) О построении и населении по Волге к Астрахани городов как для безопасности от набегов кубанцов и киргиз, для содержания в лучшем порядке калмык и немалого казенного дохода в Сенат послал, которое, рассматривая, Военная коллегия утвердила, токмо произведение для тогдашней со Швециею [войны] отложили, однакож потом забыли . (10) В 1747 г, по причине тягости и безпорядков в настоясчей ревизии пространно все обстоятельства изъяснил, а при том недостаточные и не весьма правильные законы и поступки в распрях о беглых и землях, якоже о рекрутах изтолковал и способ ко исправлению представил , по которому вижу, что неколико в указех ревизиам изъяснено, а большее и нужднейшее осталось без рассмотрения.

И хотя я оттого много претерпел и многое полезное вижу уничтожено, однакож приняв себе слова Давидовы в утешение: «Совет нисчего не прияша, но господь упование его есть», не оскорбляясь, имел намерение и прилежал, чим бы мог ее величеству государыне императрице и отечеству верную услугу и благодарнос[т]ь к высокому ея родителю изъявить пространно о ползе от заводов, купечества, ремесл и манетных дворов, яко же и о исправлении законов и поступках неправильных в судах, а наипаче о умножении доходов государственных прилежно старался, с умными и искусными рассуждая, собирать, но видя, что все мое такое верное радение туне оставляется или злостию исполненных сердец в противное толкуется, того ради все то оставил.

Ныне, видя себя при конце жизни, разсудил последней долг отдать кратким представлением о купечестве и ремеслах токмо напомнить. И хотя оное к чести и ползе ея императорского величества служит, но не менше желая и вашему сиательству тем долг моей благодарности изъявить и не хотя, чтоб кто о имяни моем ведал и за то едино ползу презрить причину имел, вашему сиательству присылаю при сем в том мнении, чтобы, разсмотря, потребное от себя изволите к своей чести представить, а что не годно, уничтожить и моего имяни не упоминать. Что же оное черное и не весма исправно писаное посылаю , в том извиняюсь, что я, крайней слабости ради, сам переписать и другому поверить не мог.

Я же токмо к решению или определению, как что учредить, частию для моей слабости, частию разсуждая, примут ли оное за достойно, чтоб людей искусных в таких делах комисию учредить, не хотел напрасно время терять, а когда вашему сиательству потребно, то прошу мне оное возвратить, понеже у меня черного не осталось, а без того порядочно сочинить будет неудобно, да и то чаю мало годится, ибо заочно может кто от неискуства или злобы право истинны и ползы толковать .

Затем желаю вам благополучнаго в том успеха и пребываю всегда с искренним почтением вашего высокографского сиательства, милостиваго государя моего, покорный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 12 маиа 1748.

NB. О умножении пастояных, а аблегчении в тягость наложенных доходов я здесь кратко упомянул, но оные двояки: одни такие есть, что токмо за туне гиблемое единою денги в казну и ползу народу для будосчего прирасчения учинить, другие чтоб год от году умножались. О первых я легко могу сказать, что я дал 500 000 руб. за весчь такую, которая единственно ея величества есть, и от нея никакого дохода в казну нет, за тем бы надеялся себе немало получить. А в другой, как мню по многим сведениям и примерам, по меншей мере, не токмо без тягости, но с благодарением народа по 200000 руб. каждогодно получить, а паче в разсмотрении и учреждении каждаго явится, для того ничего не имяновал.

ЛОИН, собр. Воронцовых, № 546, лл. 504 - 505 об.; современная копия здесь же, лл. 516 - 522 об. Подлинник писан весь Татищевым.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Что вас пред 7-ю днями просил о покупке книг и о принятии мне для помосчи студента , о том есче сим напоминаю. А по Авизам нахожу, что некоторые книги хотя обесчали сея осени издать, но отложили до весны, яко История папежская; того ради пренумерации время есче довольно.

При сем посылаю в дао Академии неколико найденных здесь подземностей, яко: 1) челюсть нижняя слоновая с коренными зубами молодаго слона, 2) две улитки или cornu ammonis хотя малы, но все части видны, 3) камень подобен соту, 4) нечто подобное гороху окаменелому, и неколико lap. lyncy, 5) с маркозитовою крупою . И хотя я более имел, токмо за перестройкою хором многих отъискать не мог, а отыскав пришлю.

Инструмент присланной посылаю при сем для того, что в стеклах погрешность велика, как я прежде г. Нартову писал , и прошу переправя, обсче с книгами для привозу сюда отдать подателю сего, человеку моему Петру Ремезову.

Ежели денги вам на покупки надобны, изволите взять у невестки моей Прасковьи Михайловны .

Сократя сие, пребываю всегда вам, моему государю, послушной слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Я о подземностях и окаменелостях хотя разныя книги на немецком языке имел и еще имею, но желал бы видеть, чтоб для чести и пользы Академии и народа хотя краткое на нашем языке издать, чрез что потребность оных искать и Академии сообсчать более знать будут.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 121, л. 31.

Благородный и почтенный господин советник, благоприатный государь мой,

Приказывал ко мне господин ассесор Теплов , чтоб я «Истории русской» часть прислал и при том требование мое к докончанию представил. Токмо мне того учинять неможно, понеже нужднейшие главы, на которых протчие большие основание имеют, посланы в Академию Наук для рассмотрения. А о дву прасил при Академии перевести, яко из Птоломеевы Географии и северных древних писателей, токмо оных еще не получил, и затем доканчивать и набело переписывать неможно. Ныне я Геродотову, Страбонову и Плиниеву есче прилежне разсмотрел, во многом переправил и дополнил, однакож без выше объявленных за совершенно почесть не могу. Итак, нанятые писцы у меня туне время тратят. Того ради вас, государя моего, прошу пожаловать присылкою оных, елико возможно, поспешить, чтобы я возмог, первую докончав, за вторую часть способнее приняться.

О книгах, потребных мне, я хотя от вас отповеди не получил, однакож несумненно надеюся, что весною привезены будут. Токмо прошу о деньгах уведомить: не будет ли недостатка, чтоб затем препятствия к получению не учинилось. И хотя я прежде росписи до вас послал, однакож ныне, выбрав изо всех, приложил.

Вы мне обесчали ландкарту, сочиненную господином про. фессором Бером , прислать, но прошу, ежели есть 1-я часть Комментариев Академии на русском языке с картою переплетеную прислать, ибо тамо, надеюся, из Геродота правильнее переведено , а без того ландкарту к первой части сочинять не смею. И если сие получу, то надеюся, что оную часть сего года напечатать можете, разве у вас за чем умедлит.

О сочинении новых ландкарт руских ведаю, что Академиа прилежно трудится и совершенно более в том искусство, нежели я, имеет, чрез что весьма не сумневаюсь, чтоб не были исправнее преждних. Но я, как довольно некоторых мест сведучи и довольно, а, мню, едва не более ли всех равных мне послужил, хотя того в предъизвесчении Атласа не упомянуто, ниже граф Брюс, которой совершенно причиною обучения и посылкою по пределам геодезистов был, оставлен, для того что об нем не упоминается . Но и генерал маиор Томилов довольно о том известны. Но я, видя в карте около Москвы и Астрахани, а частию и в Сибирской, ? или??, нечто погрешено и пропущено, для того, как прежде представлял, не лучше ли оные карты умножить меньшим разделением, к тому сии объявленные не можно ли в одну напечатав, ко мне прислать, которую я, внятно рассмотря, не умедля, возрасчу, по чему исправить и печатать бы свободнее. А на оное требуется времени более 14 дней; да хотя б и 20, тем не опоздает, ибо, как вижу, геодезисты погрешили. Если вновь не зделаны, то Академия, не ведая о том, исправить не может. Я же нечто нахожу и в Предъизвесчении нуждное дополнить, напр. долгота, градос, по разности параллелов и другое, ко известию весьма нуждное, однакож то есче не вскоре требуется.

О Каспийском море некоторые изправлении берегов я из Астрахани послал в Адмиралтейство, а в Академию посланы ли, не помню , которые ко изправлению весьма Академии нуждны, особливо восточный берег оного неисправен находится. И по Волге знатные места: Черной яр, Енотаевская крепость, Ахтубе, Итиль и славная Золотая орда, Яик совсем не положены; между Ахтубы и Волги протоки великие назначены. Если тех карт нет, то, я чаю, у меня находятся, однакож я памятую, что всегда в Академию посылал. Каспийского моря восточный берег, мню, от неизвестия не положен, но народ, обитаюсчей по оному, в 1744 в подданство росиское пришел и просили о построении тамо крепости , но по моему отъезду что учинено, не знаю, но мню, что Каспийского и Аральского нуждно особую карту учинить, где реки Яик и Емба вместиться могут. Более же оставляю на ваше лучшее рассуждение.

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, разр. 1, оп. 73, № 2, Копия.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

С великим моим удовольствием присланное от вас начало Сибирской истории прочитал и с благодарением возврасчаю.

Сие есть начало русских участных историй , и нельзя иного сказать, как хваления и благодарения достойная в ней. Сколько труда, столько смысла сочинителя, а наипаче образец впредь пожелаюсчим о других пределех сочинять, чрез что слава, честь и польза России преумножится. И хотя в ней есть нечто поправления и дополнки требуюсчие и может достаточнее сочинена быть, однакож ея достойность хвалы тем не умалится, и недостатки ни к какому пороку сочинителю причтены быть не могут, ибо никто требовать по справедливости того не может, чтоб он все потребные к тому в архивах и историах, в разных руках находясчихся, знать мог и во мнении бы не погрешил. А наипаче, что у нас такие истории все токмо письменные и без росписей алфабетических, то невозможно потребнаго сыскать, разве все самому читать, что весьма неудобно.

Что он сумневается, еже бы имя Сибирь не от града Сибири или татарски правильно Сеньбир произошло, то, мню, ошибка, ибо я, довольно сведусчего в Тобольске князя Сабанака и знатного муллу спрашивая, в том уверен, что оной град подлинно Сенбир, т, е. ты первый, имянован, и что от того у русских имя произошло. А хотя сочинитель мнит, что то имя Сибирь якобы прежде построения града того было, оное ошибка, ибо писцы, после писавшие, настоясче звание клали . Равно сему, у германян в новосочиненных древних историах, до Христа или вскоре по Христе, сказуют Русь, Польшу и татар, которых имен тогда не знали, но скифи и сармати имянованы были, а при царе Иоанне?-м, слыша о граде Сибири за горами, и не подвластных хану Сибирскому, в то имя заключали, инде различали. Для сего и некоторые места, для памяти впредь записав, приложил, которое можно после или при другом издании изъяснить.

О книгах, что я упомянул, некоторые в Академии находятся, а некоторые я имею, яко архивы Сибирская, Казанская, Астраханская и проч., которых, чаю, в Академии нет. А в них можно многое к тому сыскать .

Макариа митрополита житие Иоанна? и Грозного первые 26 лет, Иосифа монаха или паче Иова патриарха о втором разорении Росиском, хотя обе без концов, Аврамиа Палицына и пр. , не знаю, есть ли в библиотеке, и хотя оные я собирал, чтобы историю генеральную достаточну сочинить, но уже мое ослабение всю надежду отняло; для того, если потребны, и отдать не желею, как я вам прежде писал ; и таких письменных книг разных времян и обстоятельств более 50 имею и опасаюсь, чтоб по мне не разпропали, как то уже с некоторыми и учинилось, что отъискать не могу. Да весьма бы полезно, если бы оные, каковы есть, с изьяснениями и алфабетическими реестры одну по другой печатать, то б сочинителем обстоятельных гораздо легче было, как я здесь вижу, что господин Миллер, знатно, Лызлова истории не читал, иначе мог бы о ханах ясняе сказать, хотя и в нем не без погрешности, и я зачал оную изъяснять, да мое другое намерение не допусчает.

А вас, государь мой, прошу, как оные напечатают, так, переплетчи, мне прислать, и за то мои деньги заплатить, ибо в Москве переплести хорошо некому; Войдек хотя переплетчик годится, да много от придворных имеет, затем я преждеприсланных от него получить не могу.

Между тем, успел я Древности языческие прочитать , в которой я надъчаяние то нашел, чего давно желал и искал. Сей издатель, мню, под именем молодых людей разумеет принцев и, кажется мне, что он особливо для наставления некоего молодого и знатного принца трудился, показуя из благонравия и умеренности ему самому и подданным пользы и благодействия, а из пороков вреды и вечные поношения, которое и обсче всем молодым к наставлению не меньше пользует. Мне особливо в ней то мило, что он в предисловии о пользы истории многим внятнее, нежели я мог, изъяснил, и хотя его превосходный разум я так почитаю, чтоб мне довольно участником междо его учениками быть и, чаю, далеко мудрейшие меня ему похвалы приписать не отрекутся, и самое удостоение к переводу на наш язык Академия достаточно то утвердило. Однакож я в так[ом] мудром человеке мог некоторые недостатки усмотреть. Не упоминаю в свождении истории библических с языческими, в котором его осторожность не меньше и мудрости причестся может, что не яко филозоф справедливости прилежал, но негде недостатки таких обстоятельств, которые ему не могли быть ни опасны и намерению противны, но паче могли изъяснить, например, при бальсамировании не упоминает соления тел, яко главнаго свойства к удержанию от гнилости, в Амазисе, Кире Египетском, его мудрых речений, в Сеострисе поставленных им статуй в преодоленных областях, которыми непрятелем храбрым похвалу, а робким поношение изобразовал и пр., что у Геродота обстоятельно показано.

Я сие не в,научение так мудраго, меньше же в парицание достохвального человека упомянул, но паче то себе представя, если я в таком хвалебном писателе мог малые недостатки усмотреть, то коль паче мудры[й] в моем сочинении может со избытком величайших погрешностей усмотреть, и если бы во мне ревность к пользе, славе и чести отечеству тот страх не преодолевало, то б я, конечно, весь мой начатой труд должен был оставить и написанное истребить, но при том разсудя, что мудрой и благонравный малое мне полезное похвалит, великие пороки и потрешности исправит, а злых и на пререкание устремившихся никакая мудрость и польза от того удержать не могут, как тех прикладов с преизбытком видим. Затем пребываю всегда вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 37, лл. 308 - 309 об. Копия.

Государь мой, Григорий Николаевич,

Я, получа от Академии некоторую часть Сибирской, ныне печатанной истории для рассмотрения , как то изначала чинить обыкл, и я что примечу нуждное к поправлению, всегда нескрытно мое мнение объявляю, но в сей, яко же и в другой, переведенной со француского, о древностях языческих , находятся такие обстоятельс[т]ва, которые требуют внятнейшего разсмотрения к осторожности, и хотя я нечто на обе оные записал, однакож в Академию не послал, а приложил к вам , чтоб его сиятельство г. презыдент, усмотря, что потребно исправить, оной определил. Я в оном о многих манускрыптах, имеюсчихся у меня, упомянул, которых, конечно, Академия не имеет, списывать же их многотрудно и не скоро, мне же их отдать без препятствия в моем намеренном труде неудобно, разве его сиятельство потребует на время, чтоб нуждное искусному выписать, то мню, что лучший способ быть может, о чем вы наилучше можете разсудить. Для того, предав вашему благоизобретению, пребываю всегда с почтением ваш, моего государя, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 819, л. 121.

Государь мой Григорий Николаевич,

Получил я к сочинению Истории от Академии переводы из Комментариев разных частей, которые Кондратович весьма неприлежно переводил , и нахожу такие обстоятельства, которым никак правильно быть неможно, и не знаю, профессор ли Беер в сочинении или Кондратович в переводе погрешил, и для того без тех книг мне разобрать и правое мнение положить неможно, от Академии же требовать - времяни в ожидании потерять, а паче провоз трудной. Но как я известен, что оные Комментарии все в Москву присланы для продажи, то мне удобнее из Москвы получить. Если его сиательство господин презыдент прикажет ко мне прислать все десять частей, сшивши или в переплете, доколе я могу оные смотреть, а затем, если прикажет, то могу паки прислать, о чем, пожалуй, его сиательству доложи, и если прикажет отпустить, прошу, не умедля, человеку моему отдать , в чем надеюся и пребываю с почтением вам, моему государю, охотным слугою.

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 16 маиа 1749.

P. S. Ныне я нечаянно получил 2 древние летописца руские, каких не чаял, и в них нечто надобно мне в сочиненную для большей ясности обстоятельств вносить, а потом, как и прежде все, что достохвальное нашел, Академии отдавал или по себе оной определил. Первая часть уже к окончанию пришла, токмо набело переписать некому, и затем будет туне лежать.

ААН, ф. 3, оп. 1, № 819, л. 122 - 122 об.

Благородный и почтенный господин советник, государь мой,

Между письмами нашел я ныне чертеж Волги, учиненный в 1737-м году капитаном Елтоном, котораго я нарочно посылал подлинное положение снять. Оный посылаю при сем , может вам к поправлению карты годится.

В Авизах вижу, что универсальной лексикон сочиняется. Онаго я не видал. Ежели имеете, прошу хотя одну часть прислать для посмотрения и о цене объявить, по чему за том заплатить, ибо, как вижу, что онаго 62 тома. И если я в нем пользу усмотрю, то могу весь купить.

В студенте я крайную нужду имею. Если б можно путнаго достать, о чем уже, надеюся, вам скучил, но вы изволите ведать, что я требую для пользы отечества и собственно для славы нашей Академии, о котором и вы не меньше рачения имеете, для того вас утруждаю, как моего надежного приятеля.

И пребываю всегда ваш, моего государя, охотный слуга

В Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 3, оп, 1, № 135, л. 165.

Государь мой, Петр Иванович,

Весьма благодарен за присланной ваш тулуп, которым весьма доволен и отслужить вам не оставлю.

На письмо ваше за моею слабостию пространно ответствовать не могу, токмо князю Никите Юриевичу сей день, изполня его требование, о вас писал, но лучше бы я советовал вам с каким делом приехать.

Птоломеевы карты Шумахер пишет, что прежде весны из Голандии не получит, ибо с куплеными летом книгами корабль разбило. У меня было их две, да архиеп[ископ] московской выпросил . Лексикон зачем к вам не отправлен, не знаю; я чаял, вы давно получили; о чем ныне есче писал.

Ваше описание татар я давно, рассмотря, что изъяснить и дополнить надобно, к вам послал, что, надеюся, получили, а таково же послал в Академию, рекомендуя ваш труд с представлением о вас в оную советником или по малой мере почтенным членом, оставя при вашей должности. О чем пишет ко мне, что и доклад презыдент подписал . А что учинится, уведомить вас не оставлю.

О Каспийском море, что оное соединение имело не токмо с Аральским, но с Северным и Черным, многие древние о том мнили, особливо Плиний о том из многих авторов утверждал. Финской залив северные многие писатели полагали соединен с Меотисом, сказуя, что из Швеции и Дании в Грецию морем ездили. Сему баснословию не иная причина, как несмысленных обывателей сказания, которым невозможно легко во всем верить, но испытать чрез достоверных, как вы, по любопытству вашему, можете способ к тому сыскать и правильное состояние Аральского моря уведать.

О татарах прошу посланную от меня к вам моего сочинения 18 главу мне возвратить. А понеже татара остатки древних скиф и оных историа кь ясности татарской небесполезна, для того их переведенную хронологию вам посылаю,- может вам к чему годится. Пребываю всегда в преданности вам, моему государю, охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 12 генв[аря] 1750.

ААН, ф. 141, оп. 1, № 5, л. 18 - 18 об.

Хотя вы мне запросом о древних законах неколико в Истории возпрепятствовали и немалой труд нанесли что я не имея способного писца, принужден сам оные переписать, но противно тому, сам благодарю что вы дали мне причину внятнее оные понять, рассмотреть и обстоятельнее изъяснить, ибо, пиша сам удобнее мог понять, погрешность усмотреть и силу его уразуметь, а потому правильнее выяснить, как вы из посланных от Е... смотреть изволили, а из приложенного более усмотрите и в пользу обсчую употребить разсудите.

Я, уведав, что негде есче старые законы в домех и архивах находятся, бывшие до Уложения а особливо боярские в междоцарствии от 1611 г., о чем писал к приятелем, чтоб, списав, мне прислали и как получу, то таким же порядком, как и сии переписав, и сам пришлю, да не останутся в забвении. О потребности и пользе сих к напечатанию я хотя главное по моем скудоумию показал, что мудрейший професссор лучше может изъяснить однакож сии сами собою довольно могут наставлением быть сколько к сочинению законов науки юриспруденция, грамматики и реторика нуждны и сколько знаний древних законов, а паче сочинение вновь по правилам государств пользует, а безразумно сложенные вредны и вскоре сами собою разоряются и сочинителям поношение оставляют. Прошлого 1748-[го] я, ожидая от вас потребных мне к Истории книг, не имел, что делать, и как не обык празден быть, то вознамерился печатное Уложение с последовавшими указы свести, оные иным порядком сочинить, каждое доводя из правил морали и политики, согласуя все разных обстоятельств единому основанию, хотя в разных главах которого немало было сочинил, но возражен советом: и что оное, хотя и полезное но зладеи почтут за продерзкое, что без позволения законы сочинять, которое не токмо оставил, но и истребил.

Я имею царя Иоанна Васильевича наказ губных старост, таможенной новгородской устав и о купечестве , а межевой ево ж надеюсь достать и, с протчими совокупя, изъяснить, дабы тем могли лучше о прешедшем знать и о будусчем правильнее рассуждать. Да наше желание к тому недостаточно, если имеюсчие власть иначе о том мнят и более о своей, нежели обсчей, пользе прилежать или о сем и думать времени не имеют. Я же пребываю всегда с почтением ваш, моего государя, охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

P. S. Я в изъяснениях ,некоторые истории в премер внес в том разумении, что правила морали и закона естественно многим не столько как приклады и достоверные понятнее, вразумительнее и памятнее; персон я в случаях досадных не упоминал, а в похвальных всех положил, чрез что оное многим будет приятно, а некоторые собственно к чести государей принадлежат; здесь токмо треть колико мог написать, а достальное, как скоро сочиню, неумедля пришлю и во оных ж сторей достопамятных более, нежели, в сих которое исправить или оставить состоит в рассуждении вашем.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 39, лл. 94 - 95 об. Копия.

Государь мой Лаврентей Лаврентиевич,

Ваше благоприятное письмо от 8 февраля я сей день получил, а книги, хотя есче не получил, однакож благодарствую.

Царя Иоанна Василиевича Судебник и последовавшие указы я вновь рассмотрел и, видя списывавшего многие погрешности, принужден сам переписать и обстоятельнее изъяснить. Некоторые указы, после сысканные и весьма к знанию нуждные, приобсчил, котораго для рассмотрения послал к вам под ковертом князя Мих. Андр. Белосельского две тетради , и ныне есче многие к тому указы собрал, токмо, не получа от вас известия и оных тетрадей обратно, тот труд отложил, разсудя, если оные печатать не велят, то работа будет по пустому. Через три или четыре дни отправлю к вам человека, с которым историю Иоанна, попа новогородскаго , к вам пришлю и Аблгаси Богадур ханову с моими примечаниями , если печатать похотите. Историю я русскую, за неполучением от вас посланных мною глав, також доканчивать оставил, а принялся изъяснять Лызлова Скифию , в которой опасности о противных рассуждениях, не чаю, да хотя бы кому ныне противно явилось, то может до времяни удобнаго пролежать, когда опасность минет, тогда может с благодарением примется, токмо б такие рассуждении с правостию и пользою обсчею согласны были.

Вы мне обесчали Сибирскую историю по напечатании и другие новоизданные при Академии,книги прислать, токмо до днесь, с желанием ожидая, не получил.

Просил же, что библия, от вас присланная , явилась неполна: в пророчестве Езекиине листа и на всю реэстров нет. Может, неосторожностию или плутовски вынеты. Пожалуй, оную переплетчи в две книги, мне пришли. И есче весьма услужно прошу выписать француского языка учителя,:как вас прежде о том обстоятельнее просил.

Затем пребываю всегда с неотменным почтением вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 39, лл. 96-97. Копия.

Государь мой, Лаврентей Лаврентьевич,

Изволи[ли] вы требовать того моего разсуждения, которое о разделении государства и описании предел или географии руской послал в Правительствующий Сенат, которое при сем посылаю . Я бы естче некоторые преждние и ко известию Академии нуждные предложении хотел вам послать, токмо описать некому, едва и сие могли списать, однакож я не читал и не ручаюсь, чтоб ошибки не было.

При сем вам то сообсчаю, о чем искусным физикам рассуждать надлежит. 1) Ныне, как очень рано стало тепло и дождливо, то камаров ужасное множество явилось, и никто не памятует, чтоб в сие время так много было. Мужики приемлют сие за предзнаменование, что пчелы и овсы будут плодородны, которое нам осень лучше разсудит. 2) Как я был в Астрахани, один черкешенин сказал мне, что скорлупа грецких орехов, сженые в золу, от многих внутренних болезней употребляют, но я думал, что соль из оных действительнее, и подлинно нашел, что слабому желудку не безопасно. 3) Сосновый сок я, видя, что верхушки сосновые употребляют в скорбуте, а смолу от многих болезней, разсудил, сок с сосны снимая, собою от скорбутика прошлой весны и ныно опробовать, ибо имел не токмо тяжкую сверботу, но и лишеи по телу, а употребля оной, чрез 6 дней доволно свободился. Женщина имела грудницу и почти вся грудь сгнила; я, не зная инаго лекарства, велел ей сок сосновой есть, чернобылником (artemisia) припаривать, которым совершенно вылечил. 4) Человеку приключилось тяжкое кровотечение носом, горлом и на низ, без поноса. Я ему велел пить огурешное семя, чтоб охолодить, да для удержания каменной чай, и благодаря бога вылечил.

Сие я для того вам представил, что в медицынских и ботанических книгах и сих материах ничего не нахожу; а прошу, в чем удобно, химические пробы зделать и разсуждением ученых меня снабдить.

Я же пребываю всегда с почтением ваш, моего государя, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

3-го маия 1750.

Гос. публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде, собрание автографов.

Государь мой Лаврентей Лаврентиевич,

Хотя я прежде вам неоднократно писал о господине Рычкове , чтоб учинить его почтенным членом, но ваш ответ я тогда не мог ему сообсчить; затем он, не получа того, к вам адресовался, которое и присланную от него историю, яко же и ко мне писанное при сем посылаю , из которого обстоятельно усмотреть,изволите.

Он упоминает о переводе персидской книги; я ему писал , чтоб старую персидскую историю перевести, которая правдивее и полняе, ибо оные могут к русской служить или, по малой мере, о живших по Волге народах лучшее изъяснение получим, а сие Академии не безполезно.

Пишет же, что он неколико старых руских манускрыптов достал и ко мне из трех прислал росписи алфабетические. И хотя я не имел времяни все просмотреть, однакож неколико статей нахожу, которые мне неизвестны, но, для вашего любопытства, оные при сем посылая, прошу, если вам потребно, списав, мне возвратить. Особливо манускрыпт Петра Могилы цены немалой достоин, я просил, чтоб оной велел, списав, прислать ко мне.

Я хотя разумею, что господин профессор Миллер, как человек преученый и многим читаниям преисполнился, памятию и разсуждением преодарен, однакож неудобно в древней истории все одному изследовать; для того, если бы сей Рычков, яко великий к тому охотник и способ имеет, много бы мог послужить, если бы членом был удостоен, для котораго я в запас письмо господину ассесору Теплову приложил ; если рассудите, что оное может быть действительно, прошу ему с вашею рекомендациею вручить.

Мою Историю первую часть, кроме посланных к вам глав , совсем окончал и намерен послать в Академию для рассмотрения. И хотя вижу, что господин Миллер в раз[г]лагольствии о начале народа русского иначе, нежели я, писал, но я не хотел ни его порочить, ни моего более изъяснять, а отдам в его лучшее рассуждение, дабы ему дать причину лучшее изъяснение издать, а оные прежде посланные главы, если исправятся или совсем извергнутся, потому числа их можно переправить, однакож, хотя и негодны, желаю, чтоб мне их возвратили.

О книгах, потребных мне, я более вам напоминать за излишне почитаю, токмо некоторая знатная духовная персона мне есче напоминает о Вольфовой филозофии на латинском и о Библии семидесятной на германском языке, ежели есть лучшего издания.

Я слышу, что в Голандии печатаны истории на польском языке; особливо мне нуждны Кромерова, Стрыковского и Скаргии , ибо я, оные имея, нечаянно лишился, а в Польше достать не могли. Прошу, если удобно, отписать, чтоб сии купили; и ежели другие какие на польском языке тамо печатаны, оным роспись прислать .

Затем пребываю всегда вашего благородия, государя моего, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 30 маиа 1750.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 39, л. 79 - 79 об.

Почтенный господин конкректор, мой государь,

Ничто мне так приятно, как иметь переписку с людьми учеными и любопытными, их мнения,и разсуждения читать, а в недостатке моего знания их спрашивать, чрез что и общая польза раждается. Между протчими любопытны и к изъяенению истории и географии тщательный господин ассесор Рычков многое мне угождение приносит его сысканием в тех странах, о которых мы доднесь весма худое знание имеем, но надеюсь, что чрез него многое еще правильнейшее изъяснение получим. Он мне прислал ваше некоторое разсуждение и на моего мнение, к вам посланное, которое я, елико знание и память способствовала, неколико изъясня, при сем вам посылаю, дабы вы по вашему трудолюбию и многому знанию разсмотрели; и есть ли где в моем мнении какой недостаток, меня лутче знать научили, что з благодарением прииму. Я бы охотно желал, ежели бы вы сами ко мне приехали, чрез что могли бы вы сами не без пользы возвратится и меня со удоволствием оставить; и в той надежде пребываю вам, моему государю, охотный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 1 иуниа 1750.

ЦГАДА, ф. Портфели Миллера, № 546, ?, л. 5. Копия.

Государь мой Лаврентей Лаврентиевич,

Я вам, государь мой, доносил от 10 ч[исла] иуния , что моя История первая часть доканчивается и уже, кроме посланных к вам глав, набело переписана и намерен послать, токмо ожидаю от вас на оное мое письмо ответа, без которого послать не могу; рассмотрение же оной намерен поручить господину проф[ессору] Миллеру, яко человеку весьма к тому достаточному.

Вторую часть зачали набело переписывать, ибо оную також докончал, осталось неколико примечаней рассмотреть, а всея второй части до 60 тетрадей, и оной часть при первой пошлю, понеже первая во многом на вторую ссылается, и без того, мню, к рассмотрению не весьма ясно. И чтоб сим поспешить, сочинение росписи алфабетической оставил на труд Академии .

Ныне получил я от Рычкова в дополнку к прежднему описание Кашкарской провинции, которое при сем посылаю ; а впредь что получу, по его обесчанию, прислать не оставлю. Он пишет, что сего лета, как чрез приезжих купцов, так чрез посланных надеется многое известие получить; и и ко мне, яко же и карту, во многом переправя, прислать. Токмо не знаю, чим его труд наградится. Я ему обесчал прошлаго года ландкарты Птоломеевы или Пеутингеровы послать, о которых вас просил, и ныне он просит, для того ныне прозьбу мою вам напоминаю, чтоб мне во лжи не остаться.

В приложенном известии усмотрел я некоторые недостатки, о чем я ему напомнил; ибо всякому и ученейшему приключается, что иногда превеждением посторонних мыслей нуждное запомнит или, спеша, ошибется...

В протчем пребываю ваш, моего государя, послушный слуга

В. Татищев.

С. Болдино.

Ч[исло] 30 иуниа 1750.

ААН, ф. 1, оп. 3, № 39, л. 93 - 93 об.

Василий Никитич Татищев (1686-1750)

Русский историк, государственный деятель, руководитель горнозаводских школ на Урале. Был одним из тех, кто не только приветствовал петровские реформы, но и активно их осуществлял. Занимал различные должности в государственном аппарате Петра I: в армии (участвовал в битве под Нарвой, Полтавой, в войне со шведами, сражался с турками во время войны с Турцией), на гражданской службе (являлся советником берг-коллегии и Монетной конторы, главным правителем сибирских и уральских заводов, начальником Оренбургской экспедиции и Башкирского края, астраханским губернатором; был в заграничных командировках по заданию Петра I, изучал горное дело в Швеции).

Родился в дворянской семье, в Псковском уезде. Окончил Инженерную и артиллерийскую школу в Москве, учился в Пруссии. Как ученый В. Н. Татищев достиг огромных успехов в истории, географии, этнографии, горном деле, в воспитании и образовании юного поколения.

В разнообразной государственной деятельности (был основателем г. Екатеринбурга, ныне Свердловска), деятельности ученого (в течение 20 лет писал «Историю Российскую»), общественно-просветительской деятельности (составил первый русский энциклопедический словарь «Лексикон российский») В. Н. Татищев много сил и энергии отдавал просвещению не только дворянских детей, но и детей рабочего люда. В 1721 г. по инициативе В. Н. Татищева создаются школы для рабочих при Уктусском заводе на Урале, в 1737 г.- горнозаводские школы в Екатеринбурге, Соликамске, Каменске. Планировал создать школы для крестьян.

Свои педагогические взгляды В. Н. Татищев изложил главным образом в сочинениях: «Разговор о пользе наук и училищ» (1733), «Записка об учащихся и расходах на просвещение в России», «Духовная моему сыну» (1733), «Учреждения, коим порядкам русских школ имати поступать» (1736).

Наиболее значительная работа - «Разговор о пользе наук и училищ» написана в форме вопросов и ответов. «Духовная моему сыну» и примыкающее к нему «Увещание умирающего отца к сыну» написаны в русской традиции, как, например, «Поучение Владимира Мономаха», «Завещание отеческое» Посошкова. Они как бы подытоживают нравственное развитие общества в первой трети XVIII в.

Разговор о пользе наук и училищ (в сокращении)

(Печатается по изданию: Татищев В. Н. Разговор двух приятелей о пользе наук и училищ. М., 1887. Впервые опубликовано в Петербурге в 1787 г. Трактат написан в форме 119 вопросов и ответов. Заканчивается 120-м вопросом, в котором автор призывает всех, кто желает извлечь из сочинения пользу, внимательно «выслушать разговор». Трактат затрагивает почти все стороны общественной жизни России. Вначале с просветительских позиций В. Н. Татищев излагает свой взгляд на человека, роль науки в его познании, доказывает необходимость образования для детей дворян и простого народа («О пользе образования дворян и народа»). Затем автор говорит о пользе наук для человека с учетом отбора их при получении профессии; здесь же дана характеристика состояния школьного образования в России, указаны недостатки, которые, по мнению В. Н. Татищева, присущи Кадетскому корпусу, деятельности Академии наук, доказывается нецелесообразность посылки дворянских детей для обучения за границу, ибо это не способствует патриотическому воспитанию. В конце трактата излагается план преобразования учебных заведений России. В трактате В. Н. Татищев хотел отразить те просветительские стремления дворянских кругов, которые осуществлялись при Петре I и должны были бы осуществляться и после его смерти. Особенно большое внимание в сочинении уделено образованию дворян. «Разговор о пользе наук и училищ» не был опубликован при жизни В. Н. Татищева. Трактат был передан сыну перед смертью вместе с «Завещанием». Написан он был в 1733 г., но В. Н. Татищев дописывал и обрабатывал его и позднее. )

1. Вопрос. Мой государь! Я, видя ваши поступки с вашим сыном, которого вы хотя одного имеете, но не пожалели в так молодых летах от себя отлучить и в чужестранные училища послать, прихожу в недоумение, какую бы вы из того пользу иметь чаяли: ибо, по моему мнению, в детях нам наибольшая есть польза, когда их в очах имеем, по нашей воле содержим, наставляем и ими веселимся; противно же тому отлуча оного и не всегда ведая о состоянии его, а паче о благополучии сумневаяся, в страхе и печали пребывать и оного ище-мого увеселения добровольно лишиться нужно.

Ответ. Любезный мой друже! Вы мне положили вопрос, видится, противо вашего благоразумия, и что вы о увеселении от детей полагаете, оное такмо видимое, а не истинное; истинное бо увеселение в детях есть разум и способность к приобретению добра, к отвращению зла: разум же без научения и способность без привычки или искусства приобретена быть не может; и так, чтоб разумен был, надобно ему прежде учиться; если же того со младенчества не приобретет, то он, в природной злости и невежестве остався, буйством и непорядками всегдашнюю печаль и страх вечной погибели, противно же тому, во младенчестве малым отлучением опечаля, разумом науки вечное увеселение приносить будет.

2. Вопрос. Ваше, государь мой, рассуждение изрядно, токмо мне сумнительно, чтоб подлинно благополучие человека в науке состояло: ибо приклады видим довольные, что неученые в великом благополучии, богатстве и славе, а ученые в несчастии, убожестве и презрении находятся.

Ответ. Вы, по-видимому, истину сказали, и нам так всегда со стороны кажется, что кто в богатстве и славе живет, тот в совершенном благополучии живет, токмо в том весьма ошибаемся: ибо ежели б на их внутреннее состояние посмотрели, то, конечно, иначе рассуждали и суще нашли бы, что оные от недостатка разума всегда тем, что они есть и что имеют, недовольны, но всегда большего, чести, или увеселения, или богатства, желая, а довольно никогда получить могуще, непрестанно совестию мучася в беспокойстве пребывают; противно же тому разумный человек, не взирая на других об нем мнения, сам всем доволен и совестию спокоен, а когда оное приобрел, то ему ровно как бы он всей земли владетель был.

3. Вопрос. Сие хотя правда, что благоразумный человек и в убожестве довольнее, нежели глупый в богатстве и чести, но я вас прошу прежде мне сказать: что есть наука?

Ответ. Наука главная есть, чтоб человек мог себя познать.

4. Вопрос. Сия отповедь приводит меня в недоумение, ибо не мню, чтоб человек, как бы оный глуп ни был, да себя не знал.

Ответ. Правду вы сказали, что он может имя свое знать и чувствами внешнее, а не внутреннее познать,- да сие недовольно.

5. Вопрос. Что есть внутреннее знание?

Ответ. Я не хочу вас отягощать знанием свойства и состояния человека, что он состоит из вечного и временного, то есть души и тела, и в чем сих оных разность находится; но кратко скажу: еже знати, что добро и зло, то есть что ему полезно и нужно и что вредно и непотребно...

16. Вопрос . Вы сказали, что душа силы имеет, которые называете ум и воля, но разум, что мните, то же ли самое или иное свойство значит?

Ответ. Сей вопрос мне весьма приятен, что я вам принужден разницу оных кратко сказать и чрез оное показать, что нам наука нужна. Ум мы именуем силу души, в котором просто смысл разумеется, и сие частию прочим животным свойственно быть разумеем в людях же и глупейших по природе ум есть, но разум именуем ум, чрез употребление его качеств исправленный, которое от науки приписуется, и тако может всякая душа человека умною, но неразумною назваться.

17. Вопрос. Что разумеете качества ума?

Ответ. Некоторые разумеют четыре силы, или действа, ума, яко поятность, память, догадка, или смысл, и суждение; но понеже поятность внутренних и внешних чувств воображается и яко страдательное, а не действительное, почитаться может, от многих ко оным последующим не прилагается и за страдательное, а не действие причитается.

18. Вопрос. Какая между сими свойствами души разница и с чего познавается?

Ответ. Поятность гречески фантазия, видение, вид, латински имагинацио именуется, а в философии собственно поятность действа и мнений разумеется, мы можем чрез помощь поятности троякие воображения делать: 1) мысленные, когда мы чрез мысли представленные и памяти сообщенные свойства вещей чрез вспомнение смыслу или уму представим, которые властно яко присутственные являются, и такими образы, наипаче когда суждение успокояется, так нас обманывают, что мы подлинно за присутственные почитаем, как то сновидения нам уверяют; 2) поятность смысла или догадки бывает, когда смысл некоторые чаяния или вымыслы уму яко присутственные представляет, то тем довольствуется или отягчается, как то часто при читании сказок и сочинении некоторых машин в уме изобразуем и ощущаем; 3) поятность суждения, когда яко правдивое мыслями приемля, таковыми же уму представляя за правые верим, например, когда возмню, и суждение определяет, что конечно то последует, и тако яко истинное или присутственное представляет...

22. Вопрос . Какое состояние воли человеческой?

Ответ. Ум и воля хотя суть главнейшие свойства человека, как выше сказал, но между ними весьма различное состояние: ум бо яко царь властвует, а воля влечет на всякое хотение, из которого человеку различные благополучия и беды приключаются; того ради нужно человеку прилежать, чтоб ум над волею властвовал, и сию яко лошадь служащую нашей пользе, а оный яко узду правящую употреблять. А зане древние философы волю и страсти телесными...

28. Вопрос. Что вы о научении прочих животных скажуете, то мне мнится, что оное мы, равно как куклы, делаем и ими себя хотим увеселять, оные же не токмо не требуют, но и приобретши научение никоей пользы не имеют, и если оные, по нашему мнению, подлейшие, без всякого научения благополучны и по их естественному состоянию совершенны быть могут, то коль паче человек, о котором так разумеем, что имеет превосходное изящество пред всеми животными, без научения естественным порядком благополучен быть может?

Ответ. Аи, мой господин! Ваше мнение истины отдаляется, и я мню, что вы сие токмо по остроумию вашему ощутили, а не истинное мнение объявили, ибо когда взираю на начало бытия человеческого, т. е. от рождения его, то ничто более как бедность его видима, и из того единого непостижимые нам премудрости творца довольно удивиться не могу, какое то всемогущей его воли намерение, что человеку, яко преизящнейшей между всеми животными твари, такое бедное начало жизни определить изволил, что ни едино из всех прочих такой бедной горести и недостатку неподвержено; например, возьму беднейшую скотину овцу и посмотрю на ее начало жизни, то вижу, что, как скоро ягненок родится, не показывает ему мать титьки, не кладет оной в рот, не прыщет молока, чтоб научился сосать, природа бо его научила; не пеленать его, чтоб не свихнулся, природа укрепила; не шьет и не надевает одежды, природа ему дала; не бережет его от огня, воды и ямы, природа его бережет; не сказывает ему, чтоб волка боялся, ниже он в том искусился, но природа ему злодея открывает; не удерживает его от объедения или непристойного и вредного любодейства, природа ко всем меру и время ему определила. Бедный же человек во всем сем оскудевает, что ежели б не помощь других людей жизнь его содержала, то б, конечно, смерть купно с началом живота являлась.

29. Вопрос. Како разделяется возраст человека?

Ответ. Состояние человека по возрасту разделяли многие разным счислением лет, яко 7, 9 и 10 лет; но большая часть разделяет так: 1) стан младенчества от рождения до 12 лет; 2) юношества от 12 до 25 лет; 3) мужества от 25 до 50 лет; 4) старости от 50 и далее. И сие весьма с природою согласует, зане страсти его то изъявляют.

30. Вопрос. Что примечаем в младенчестве человека?

Ответ. В младенчестве, когда человек родится, то чрез немалое время ничто более в нем видим, как есть и пить, а потому, когда мало что увидя света, получит силу поятия и возможность члены свои, яко язык, руки и ноги, употреблять, но оскудевающей памяти и лишением рассуждения к различным бедам подвержен, в котором призрение от других необходимо нужно; ибо если б его никто не научил, то б, имея способнейший к речению язык, ничего сказать и свое желание другим объявить или других познать не могут и хотя воля к благополучию в нем некоторые возбуждения делает; но за недостатком разума и искусства в смешанных и непотребных делах оное у него состоит и яко действа его ничто суть, тако и желания ни к чему иному, как спать, пить, есть и играть склонны, для которого он все лучшие и полезнейшие дела презирает и оные сим предпочитает; упрям; не хочет никому повиноваться, разве за страх наказанна, свиреп, зане может за малейшую досаду тягчайший вред лучшему его благодетелю учинить; непостоянен, зане как дружба, так и злоба недолго в нем пребывает, и чего прилежно ищет, получа, бросает и всегда нового хочет; суеверен, зане «от недостатка рассуждения», все, что ему скажут, тому верит; любопытен, ибо о всем спрашивает и знать хочет, и для того к научению легких наук, о котором думать надобно, он лучшее время имеет; того ради детей особливо в языках с самого младенчества обучать нужно и способно, зане ум властно как мягкой воск, к которому все легко прилепится, но когда застареет, не скоро искорениться уже может; потом, когда прибавляющеюся кровию от кратчайших брашен тяжкие мокроты станут разводиться, кровь жидет и быстрейшее течение получит, тогда настанет состояние юношества.

31. Вопрос. Что примечаем в стане юношества?

Ответ. Когда оно настанет, то явится в нем острейшая память и свободный смысл токоже по искусству вреда начнет познавать, что оные младенческие поступки есть самая глупость, и хотя, по его мнению, о лучшем и позднейшем прилежать будет, однако ж в немалой опасности беды состоит; зане тогда наиболее в нем страсть роскош-ности или плоти угодия властвует, для которого он музыку, танце-ванье, гулянье, беседы, любовь женскую, любодейство за наивысшее благополучие почитает, а покой, славу и богатство презирает, он хотя учтив, но и презирателен, хотя ласков, да скоро и досадителен, не-режный, самовольный, скорый на гнев нетайный и в дружбе ненадежный, обаче поятный, стыдливый и легко наставление приемлет, для которого «науки большого рассуждения принимать в лучшем состоянии находятся, и тако» и сим помощь других людей и наставление мало меньше нежели младенцем потребно. Но когда умножающимся жаром мокроты иссушатся и быстрость течения жидкой и черной крови умножится, тогда настанет возраст мужества.

34. Вопрос. Пословица сия: век жить, век учиться - мне давно известна, по которой я рассуждая, что век человека не равен и не известен, того ради и наука никогда совершенной быть не может; о несовершенном же и ненадежном так много прилежать видится непотребно?!

Ответ. Сие ваше речение ни сами вы правильность иметь можете, рассудя, что человек от самого рождения престарения помощи и наставления требует «и без того никогда пробыть не может», как я вам по разностям возраста сказал; но паче помысли о себе, когда ты каждодневно с людьми обходишься и разговоры имеешь, то мню, что каждый день услышишь, чего не слыхал, да не в том обстоятельстве и рассуждении, а особливо между людьми учеными; если же пойдешь к разным ремесленникам, то всегда у них увидишь новые обстоятельства; и тако все оное есть невидимое учение и с пользою продолжается даже до смерти.

35. Вопрос. Почто в древние времена меньше учились, но более, нежели ныне, со многими науками благополучия видели?

Ответ. Сим вашим предлогом, не погневайтесь, показываете вы, что мало о знании древностей прилежали, да и не дивлюся, что вы так думаете, которое от природы во всех нас вкорененное, что мы мимошедшее хвалим, наставшему дивимся, будущего чаем, токмо оное должно быть с рассуждением обстоятельств; без рассуждения же таким мнением часто не токмо других неправо судим, но и о себе самих погрешаем; например, древние философы, а более стихотворцы сказывали о древнем златом времени, которое всяких человеку недостатков, досад и оскорблений яко же и во власти над ними страстей лишенно быть, а довольствы и спокойностию одаренно представляли; но сие может тако разумей, что младенец, под призрением и попечением родителей не имея никаких от страстей происходящих себе попечений и тягостей, видя, что ему никто не завидует, ни грабит, ни в чести оскорбляет, ни иной коей обиды делает, есть от всего того спокоен, и ему есть суще златое время, и как тогдашние философы обычай имели из малого чего больше делать, прикладами доводить и силлогизмами утверждать. Так они разумея мир весь подобен быть человеку, для которого микрокосмос, или малый мир, человека «именовали, то легко из бытия и состояния человека» состояние мира заключали, да не весьма благорассудно; ибо если кто во младости, ни о чем полезном прилежа, отеческим имением в роскошности, т. е. играх, еде, любви женской и тому подобное наилучшее свое время препроводить, пришед в возраст мужества, сил и имения лишенный, а способности к приобретению своего благополучия не имея и от людей уничтожаем, хвалить прежния свои лета; видя же других равных или подлейших себя, но прилежностию и благорассудными поступками любовь и честь у людей приобретших, а себя уничтожаема, дивится настоящему; а понеже человек желанием благополучия чрез всю жизнь водим, то хотя и неприличные к приобретению оного способы вымышляет, однако ж на них надеется, да все неблагорассудно и беспорядочно оканчивая, чрез всю жизнь тем себя обманывает. Противно же тому благия наши и предков наших дела, от которых собственная самим и ближнему польза произошла, можем благоразумно похвалить и тому других наставлять, настоящим переменам мира сего дивиться, да не просто, но внимая по обстоятельствам причин, от чего оное происходит, и приняв приклады от памяти, что прежде из подобных тому дел произошло, и рассуждая, что ныне из того родиться может, благонадежно уповай, что в том не погрешишь, каковыми образы многие благоразумные люди о предбудущих следствиях дознаваясь угадывают. Но что касается до наук и разума прежних народов, то мы, взирая на известные нам древние действия, равно можем о них сказать как о единственном человеке, что со младенчества ничего в юности же мало что полезное показали; но приходя в стан мужеский, едва что полезное показывать стали.

46. Вопрос. ...слышу, что светские люди в гражданстве искусные толкуют, якобы в государстве чем народ простее, тем покорнее и к правлению способнее, а от бунтов и смятений безопаснее, и для того науки распространять за полезно не почитают.

Ответ. Я верю, что вы слыхали, да не верю, чтобы от благоразумного политика или верного отечеству сына, но паче мню от нерассудного или махиавелическими плевели насеянного сердца произнесенного; благорассудный же политик всегда сущею истиною утвердить может, что науки государству более пользы, нежели буйство и невежество принести могут. Я вам прежде говорил, колико науки полезны, а незнание или глупость как самому себе, так малому и великому обществу вредительно и бедно. Ты рассуди сам, что по природе всякий человек, каков, бы ни был, желает: 1) умняе других быть и чтобы от других почтение и любовь иметь; 2) как всякому необходимо помощь других нужна, так от тех помощников яко жену, друзей и советников ищет умных и к принесению пользы ему способных; 3) зане сии не в состоянии всем нам потребные услуги приносить, того ради прилежит человек, если можно умных, верных и способных служителей иметь, понеже на умного друга более может надеяться, что он ему в недознании добрый совет и помощь подаст, а служитель умный все повеленное и желаемое с лучшим рассуждением и успехом, нежели глупый, произведет, а в случае и совет или помощь подать способен; но в оном наипервее собственный разум должен преимуществовать, дабы как о друге и помощнике, так и о рабе мог по состоянию каждого рассудить, какая от кого польза может быть, и потому оного употреблять, яко иной способен на рассуждение, другой ко обороне, ин же к трудам и работам. И тако благоразумный от каждого по способности пользу иметь и другим полезен быть может, противно же тому несмысленый и неискусный сам себе вред и беды неразумием начинает и производит, советам разумных верить не способен и, сомневаяся, полезное оставляет или, начав, произвести не способен, а глупым и вредительным советам последует, да обрести умного друга не в состоянии, он умному служителю полезное повелеть и определить не знает; коль же паче трудность и вред происходит, когда глупых советников и служителей имеет, что все его намерения и дела без порядку начинаются и со вредом кончаются, и от такого никакой пользы ни ему, ни отечеству уповать не можно, еще же можем о разности науки и неведения рассуждать. Разумный человек чрез науки и искусство от вкоренившихся в его ум примеров удобнейшую поятность, твердейшую память, острый смысл и беспогрешное суждение приобретает, а чрез то всякое благополучие приобрести, а вредительное отвратить способнее есть; он советы и представления испытует и по обстоятельству вещей поем-лет, прежние же деяния и случаи от памяти взяв с настоящим уподобляет и, все благорассудя, определяет, неправильным и впредь вредительным не прельщается, бесстрашних обстоятельств не боится и на отвращение страха мужественно поступая отревает и побеждает, в радости и счастии не превозносится и оному не верит, а в несчастьи не ослабевает, беды же и горести великодушием преодолевает и, своим довольствуяся, чужого не ищет; противно же тому неведение всяким неправильным советам и предлогом прелыцаяся верит, но вскоре узнавает, что обман есть; он сущего страха не боится; а где несть страха трепещет, в печали и радости не умерен, в счастии и несчастии непостоянен и во всем вместо пользы наносит себе вред,- и сия есть разница между ученым и неученым. И хотя сие о единственном человеке говорено, но посему можешь и о целых народах или государствах рассуждать, особливо если хочешь обстоятельно знать, прочитай историю древних времен, увидишь многих народов и государств примеры, что от недостатка благоразумного рассуждения разорились и погибли, которых память токмо на бумаге осталась...

49. Вопрос. Я хотя вас сначала спрашивал, что наука есть, на которое вы сказали, что знать добро и зло; но, по многом разговоре, от того отдалились; того ради прошу, чтоб мне обстоятельно сказали, чего человеку учиться нужно?

Ответ. Я вам прежде сказал, что нужно человеку о том прилежать, чтоб в совершенство прийти и оное сохранить, пребывание елико по естеству возможно продолжить, удовольствие, а потом и спокойность приобрести, по которым и науки суть разных свойств и качеств, и хотя все их подробну толковать весьма пространно и в великую книгу уместить не можно, однако ж я вам кратко скажу: «в начале науки разделяются у философов по объявленным свойствам сугубо»: душевное богословия и телесное философия. По первому к совершенству, а наипаче нужно прилежно стараться, чтоб память, смысл и суждение в добрый порядок привести и сохранить. Другое внешнее, как вам прежде сказал, еже душа с телом связаны, что от повреждения телесных членов повреждаются и силы ума, того ради нужно и о внешних прилежать, дабы ни один член из надлежащего природного состояния не выступил или не повредился...

Другое же разделение есть моральное, которое различествует в качестве, яко 1) нужные, 2) полезные, 3) щегольские или увеселяющие, 4) любопытные или тщетные, 5) вредительные; но притом некоторые и по стану или состоянию человека могут быть нужны или полезны.

50. Вопрос. Которые науки нужные?

Ответ. Как человек из двух разных свойств, то есть души и тела, состоит, так его и науки по свойствам оных разделяются, но понеже телесные наипервое начинаются, того ради о сих прежде скажу, а оными заключу.

Телесные науки, по вышеобъявленному, нужны к совершенству:

1) речение, которым мы пред животными преимуществовать не пщуем; в недостатке бо речения ни совершен, ни доволен, следственно спокоен быть человек не может.

2) К пребыванию нужно учиться, чем бы плоть свою и свой род содержать и сохранить, для которого по природе нам нужно, как прежде сказал, о имении и пище, одежде и жилище спокойном прилежать, оные добрыми и правильными способами приобретать, а приобретенное с добрым порядком употреблять и хранить, дабы в случае нечаянного недостатка нужды не терпеть, и сие именуется домоводство, грече: экономна.

3) Прежде вам изъяснил, что пища и питие непотребная или и лучшее, да надмеренно употребляемо наносит нам болезни, а из того происходит прекращение пребывания или смерть, и хотя не знающие силы часто больного прилежать пищею укрепить, но тем многократно убивают. И для того нам нужно прилежать о знании качеств и употреблении количеств брашен63, дабы мы могли здравие, следовательно пребывание или жизнь, продолжить, а по утрачении здравие возвратить, которая наука именуется врачевство или медицина.

4) К спокойности телесной и душевной нужно человеку со младости обучиться, чтоб мог себя от враждующих и нападствующих сохранить и обидеть себя не допустить, но понеже человек по естеству на зло склонен и часто своими непристойными поступками и обидами других на отмщение себе возбуждает, следственно, сам себе беды и пакости наносит. Того ради нужно самому перво научиться себя так содержать, чтоб никому досады, не токмо обиды не учинить, и в том крайне прилежать, о чем «в правилах закона естественного» довольно показано, и сие называется нравоучение: «оборона же и мщение правильное по закону нам не возбраняется»; но зане мы живем под законом и собственная оборона или отмщение для общего спокойства запрещены и обидетелям наказания, а обиженным награждения предписаны; того ради должно нам не токмо законы божественные, яко естественны, библически, церковный и гражданский своего отечества знать, но и силу законодавца внятно разуметь и по оным поступать. Сия наука именуется законоучение, а к тому еще, наипаче же шляхетству, нужно обучаться оружием себя, пистолетом и пр., оборонять, зане сей стан особливо для обороны отечества и отвращения общего вреда устроен.

5) Что от души принадлежит, то хотя так бы надлежало думать, что оная, яко дух ни коего обучения не требует, как прежде говорено; однако ж надобно о том трудиться, чтобы члены, чрез которые она силы свои изъявляет и движения производит, «чрез частое к порядочному движению и привычке в действо приводит», чтоб от вне представленные правильно поять, твердо в памяти содержать, подобности и следствия смыслом изображать и правильно судить, на что особливая наука логика с пользою устроена.

6) И последнее нужно человеку о спокойности души паче всего прилежать, дабы в жизни непотребными и вредительными от необузданной воли попечениями не отягощать...

Сии науки яко душевно, тако и телесно весьма нам нужны, ибо от неискусства или незнания, в них заключающегося, пользы и вреда благополучными быть и спокойности приобрести не можем.

51. Вопрос. Которые науки полезные?

Ответ. Полезные те, которые до способности ко общей и собственной пользе принадлежат и суть многочисленные: между всеми полезными науками письмо есть первое, чрез которое мы прошедшее знаем и в памяти храним, с далеко отстоящими так как присутственно говорим и еще иногда лучше, нежели языком, мнение наше изобразить можем; и хотя в мире можно сказать, что едва знающих в большем благополучии, а грамоте умеющие в погибели находятся, для которого и пословица лежит: грамот горазд, не умеет ли пропасть; но сие не от грамоты, но от злодеяния приключается. Письмо же всякого стана и возраста людям есть полезно, когда токмо правильность порядком и с добрым намерением употребляемо; но при том надобно и о том прилежать: порядочно и внятно говорить и писать, для того полезно учить и своего языка грамматику. 2) Еще же человеку, обретающемуся в гражданской услуге, а наипаче в чинах высоких, якоже и в церковнослужении быть надежду имеющему, полезно, а иногда и нужно знать красноречие, которое в том состоит, чтоб по обстоятельству случая речь свою учредить, яко иногда кратко и внятно, иногда пространно, иногда темно, и на разные мнения применять удобное, иногда прикладами украсить, что особливо статским, придворным и в иностранных делах, а церковным в поучениях и в сочинении книг полезно и нужно бывает. И сия именуется русски: витийство, грече: риторика. 3) Инородные языки, дабы мы других не токмо с нами подданством внутрь России, но и пограничных или имеющих с нами торги и войны народов разуметь и им наше мнение объявить могли: но сие полезно токмо, когда правильно употребляемо; безрассудное же употребление, т. е. примешивание иноязычных слов в свой язык, вредительно, как то видим многих наибольшею час-тию неразумных и неученых от хвастовства и нерассудности не токмо в разговорах, но в письмах весьма странные слова употребляют, да к тому не в той силе или разуме или неправильно, а для чего, того сами сказать не умеют, кроме хвастанья, что умеет чужое слово выговорить; а что из того вреда происходит, того они рассудить не могут. 4) Полезно человеку учиться счислению, и хотя процесс счисления младенцы купно с языком приемлют и от употребления с одного до миллиона счислять могут; но сие всякому не довольно, а надлежит знать исчисление разных вещей по их качествам, мерою и весом, которое гречески обще математика именуется. А понеже в ней весьма много разных обстоятельств заключено, того ради каждая часть особливо звание, но более гречески от древности сохраняют и хотя все подобну сказать и каждой свойство описать времени недостает; но скажу вам токмо о главных тех частях, яко арифметика или счисление, геометрия или землемерие, механика - хитродвижность, архитектура - строительство. И сие всякого звания людям полезные; следующие же тое части, яко перспектива, оптика или видение, акустика (слышание), астрономия - звездо-числение, некоторым людям учить полезно. 5) Весьма полезно в знатных услугах быть чающему учить не токмо отечества своего, но и других государств... 6) Хотя все врачи сказу ют, что человек, пожив 40 лет, искусяся о болезнях и довольное рассуждение имея, может сам для себя врач быть, но к тому полезно знать ботанику или знание силы растений, також анатомию или расчленение, чрез чтоб совершенно познать внутренних тела своего частей положение и движение, причины; но сии науки, хотя всякому полезны, однакож более принадлежат тем, которые особливо себя во врачевство управляют.

7) Весьма же полезно знать свойство вещей по естеству, что из чего состоит, по которому рассуждать можно, что из того происходит и приключается, а чрез то многие будущие обстоятельства рассудить «и себя предостерегать» удобно, сия наука грече зовется: физика, русски: естествоиспытание, а к тому химия или разделение внутренне вещей принадлежит.

52. Вопрос. Какие науки щегольские разумеются?

Ответ. Оных наук есть число не малое, но я вам токмо некоторые упомяну, яко: 1) стихотворство или поэзия, 2) музыка, русское скоморошество, 3) танцевание или плясание, 4) вольтежирование или на лошадь садиться, 5) знаменование и живопись, которые по случаю могут полезны и нужны быть, яко танцевание не токмо плясанию, но более пристойности как стоять, идти, поклониться, поворотиться учить и наставляет; знаменование же во всех ремеслах есть нужно.

55. Вопрос. Как вы науки разумеете быть по стану или состоянию нужны или полезны?

Ответ. По разности станов и состоянию в людях, всех наук точно описать неможно, ибо склонности, охоты людей, а к тому и случаи бывают разные, однако ж кратко об некоторых скажу. ...историкам и политикам география, философам математика необходимо нужны; но духовным до оных дела нет. И паки врачам анатомия, химия и ботаника суть нужные; но богословам, политикам и историкам ни мало не нужно. Однако ж, кто что из полезных наук ни знает, все невидимо пользу приносит тем, что память, смысл и суждение исправляются.

114. Вопрос. Я вас последнее спрошу: какие училища, где вы за полезнейше учредить разумеете?

Ответ. Сие вам выше показано и особливо указы Петра Великого изъявляют, что по всем губерниям, провинциям и городам учредить надлежит, на которое он все монастырские излишние сверх необходимо нужных на церкви определил, и оных весьма достаточно; еще же и богу приятно, что такие туне гиблющие доходы не на иное что, как в честь богу и пользу всего государства употреблять. Но притом нужно смотреть, чтоб: 1) оные особливо что шляхетству нужно особно подлости отделено было; 2) чтоб учители к показанию и наставлению нужного и полезного способны и достаточны, а паче от подаяния соблазна безопасны были; 3) чтоб все шляхетству нужное всюду без недостатка к научению могло быть показано, и для того книг и инструментов надобно иметь с довольством; 4) чего казенное или определенное от государей не вынесть, то нужно шляхетству на то доходы сложить и учредить, чтоб могло и других пользовать; а затем: 5) последнее что над всеми надзирание таким поручено было, которые довольное искусство в науках, а наипаче ревностное радение в пользе отечества разъяснить в состоянии. И тако все желаемое хотя не скоро, но благонадежно устроиться может...

116. Вопрос. Какое обстоятельство в учителях требуется?

Ответ. Частью о науке, частью о состоянии их смотреть нужно.

Как для обучения по губерниям, так и для партикулярных училищ нужно таких учителей с великим убытком в каждую науку человека по два, в помощь иностранным определить, и тако чаятельно своих учителей со временем довольно способных получить.

117. Вопрос. Книги, мню, нетрудно у нас для научения достать: понеже прежде хотя и не столько печатали, а довольствовались; ныне же видим, непрестанно новые выходят. А к тому для учащихся других языков всегда можно из немецкой земли довольство достать?

Ответ. Удивляются, что вы сказываете, якобы у нас для научения книг довольно. Но каких? Разве азбук и часовников, то правда, что иногда их нетрудно достать; да часто случается, что и тех достать не можно. Что же новых книг принадлежит, то весьма таких мало, каковые к научению юности потребно. Мы до днесь не токмо курсов математических, историей, географии российской, которая весьма всем нужна, не говорю о высоких философских науках; но лексикона и грамматики достаточной не имеем. А что ныне печатаны, то, кроме примечаний при авизах седьмичных, все почитай для забавы людям некоторыми охотники переведены, а не для наук сочиненные. Но разве о тех думаешь, что вечнодостойные памяти Петра Великого как сам до артиллерии, фортификации, архитектуры и пр., охоту и нужду имея, неколико лучших перевести, и напечатаны. Но и тех уже купить трудно, а более почитай не видим. И сей недостаток никогда наполнится, доколе вольные друкари с безопасным учреждением устроятся.

118. Вопрос. Как мнишь шляхетству собственно училища иметь, ибо ваше прежнее о непотребности домовых школ сказание приводит в сумнительство?

Ответ. Сие я разумею посредственные между домовыми и государственными, что избежания во оных избыточеств и недостатков сами то исполнить должны, чего желать можно. Учреждению же и содержанию их можно с пользою, пример взяв от английских и французских учреждений, по способности состояния нашего государства устроить. Например, малого училища для самых младенцев, где токмо до 50 персон, языков немецкого и французского, також арифметики и геометрии первых частей, а по-русски читать и писать, яко в семинариях обучать...

119. Вопрос. Что в правлении нужное разумение?

Ответ. Сие есть главнейшее и нужнейшее в государстве, чтоб правление всех в государстве такое было, которое б в состоянии находилось все вреды и препятствия ко умножению наук предупредить, а вкравшиеся отринуть, о сохранении общей пользы прилежать и оную, коли-ко удобно, умножать. А понеже науки, училища разных качеств и много о всем рассуждении всегда требует, то весьма нужно, чтоб для оного особливое собрание или коллегия учреждена была, которая б всегда на все училища, какого б оные звания ни были, внятное надзирание на их порядки и поступки, а ко исправлению и лучшему учреждению власть имела. И для того весьма потребно из главнейших российских как духовных, так мирских, хотя по одной персоне; а к тому для помощи неколико посредственных определить, а наипаче таких, которые как в науках неколико знания и охоты имеют, то б в ревности и прилежности не оскудевали. Чрез что в краткое время, более нежели до днесь, пользы государству во всех обстоятельствах приобрестися может, чего от сердца желаю и сей разговор оставляю.

Духовная моему сыну (в сокращении)

(Печатается по изданию: Татищев В. Н. Духовная моему сыну.- Журнал Министерства народного просвещения, 1886, № 4. Написано в начале 1734 г. В этой работе автор основное внимание уделяет нравственному воспитанию дворянина. )

II

Весьма нужно тебе поучатися и в светских науках, в которых нужнейшее - право и складно писать; затем арифметика, геометрия, артиллерия и фортификация и прочие части математики, токожде немецкий язык, чтоб тебе необходимо нужно для известия о состоянии государства нашего; история русская, которую ты хотя не в совершенном порядке, однако ж довольную в моих письмах найдешь, и ко оной примечания и дополнения, из чужестранных книг выписанные на разных бумагах, если охота будет, можешь в порядок собрать и как себе, так и всему Отечеству в пользу употребить; география русская, которую всему шляхетству знать нужно: сие никто не сочинил, и я хотя много о том трудился, но окончить не надеюсь, ибо того без помощи государя никак сделать не можно, ты из учиненного мною распорядка можешь довольно ее пользу знать.

Необходимо нужно есть знать законы гражданские и воинские своего Отечества, конечно, во владости надобно тебе уложенье и артикулы воинские, сухопутные и морские, не однова, а некогда указы прочитать, дабы как скоро к какому делу определишься, мог силу надле-жащихся к тому законов разуметь; наипаче же об оном, по причине собственных своих и посторонних дел, с искусными людьми разговаривать, и порядком, яко же и толкованию законов, не меньше же и коварства ябеднически познавать, а не делать, но учиться должно, что тебе к немалому счастию послужить...

IV

По окончании наук, как токмо в возраст осьмнадцати лет приидешь, хотя в тебе тогда наипаче любовь к женам и явится, однако ж для будущего благополучия, яко для приобретения чести и способности, должно тогда тебе в определенную государственную услугу вступить... а по прошествии тридцати лет должно о браке думать и следующее в памяти иметь: всевышний бог сотворил человека; видя яко не добро ему единому быти, сотворил ему помощницу, сиречь жену, и в тот час положил им первейший завет: раститеся и множитеся и наполните землю, который мы все должны исполнить, если немощь телесная или иные обстоятельства и неудобности не удержат. Но при вступлении в брак с довольным рассуждением поступать: 1) Хотя многие родители мнят, для увеселения своего или для удержания детей своих от про-дерзостей, весьма младых сочетать; но из того счастию немалый вред ощущают тем, что младые люди как в дружбе, так и в любви нетверды; и для того сначала хотя довольно любовь изъявлять, но редко в том постоянны пребывают; а особливо, что мы не по нашей воле в службу определяемся, и по нескольку лет за отлучением, жены и дому не видим, чрез что любовь супружеская весьма часто разрушается. Они же тем ранним браком много по приобретению науки, и чрез службу в неискании себе благополучия, препятствуют; а наипаче многократно здравие себе разрушают, и вместо ищемого родителям и себе увеселения, немалое оскорбление и с сожалением о учиненном наносят. И для того лучшие лета брака от 30 лет почитают. 2) О персоне супруги: хотя о супружестве или о любви никто более рассуждать не может, как сочетающиеся, и для того на власть родителей и воспитателей законом узда наложена, чтоб силою и противу воли к сочетанию не принуждали: однако в толь великом деле, на котором немало благополучия нашего зависит, самому себе, наипаче же человеку неискусившемуся, верить не можно, ибо любовь часто так помрачает ум наш, что мы иногда наше благополучие, здравие и погибель презираем. И для того в таком деле, как бы тебе все обстоятельства приятны ни казались, нужно употребить в совет людей искусных, а паче родственников и свойственников; ненадежных же весьма в таком совете должно остерегаться, дабы по недовольному тебе обстоятельству вреда не принесли, как то мне в мою жизнь довольно таких коварств ведать и видеть случилось... 3) Что до персоны супруги касается, то главные обстоятельства - лепота (Красота.) лица, возраст и веселость в компании, которую женам большую похвалу приносят, и тем много молодые прельщаются. Но как известно, что в краснейшем яблоке наиболее черви, а при лепоте женщин продерзости находятся, для того оное бывает не безопасно... 4) Обстоятельство богатства, которое многих прельщает, и правда, что чрез оное многое иногда благополучие приобретается; но... не ищи богатства, его же любит время, время и погубит; и для того, конечно, должно в супружестве не искать богатства, а особливо тебе: оставлю моего имения, чем честно жить и неоскудно есть; ищи главного, то есть жены, с кем бы можно в веселии век свой препроводить. 5) Свойство доброе, а особливо нам из оного не малая польза: ибо добрые свойственники Лучше, нежели великое приданое бывает, зане по обязательству свойства "они в совете благонадежнее, нежели сторонние... 6) Главнейшее в жене - доброе состояние, разум и здравие, еже все оно превосходит; яко Сирах сказует: еже честная благоразумная жена паче злата, а паки именует ее венцем и веселием мужа, якоже и подлинно есть. 7) По сочетании главное в твоей должности есть еже к жене любовь и верность ненарушиму сохранять...

IV

Разность услуг шляхетских есть троякая, яко: гражданская и придворная...

Вступя в службу, хотя храбрость есть наилучшая воину похвала, но нерассудная запальчивость есть сама глупость, и не меньше робости как себе, так и Отечеству вреда приносит; и для того нужно весьма в том остерегаться, чтоб как свой живот, так и пользу Отечеству сохранить; никогда нагло не врываться, а паче хранить, чтоб подвластных твоею опрометчивостию не погубить. Противно же тому робость есть тяжчайший солдату порок и поношение. И для того, елико возможно, надлежит посредство хранить, чтоб вперед не вырываться и назади не оставаться: за тем прилежат, от начальников почтением и послушанием, а от подвластных ласкою, рассудительностию и благоразумием почтение и любовь приобрести, что тебе главным благополучием быть может...

VII

Другая служба шляхетская есть гражданство...

И для того, хотя ты в военную службу определишься, всегда должно в памяти иметь, чтоб тебе когда в гражданство определиться. Для познания, как о чем рассуждать, паче всего старых, честных и разумных людей рассуждения прилежно слушай, что тебе довольно в память вкорениться может.

По вступлении в дело, наипаче всего храни правосудие во всех делах твоих, не льститеся ни на какую собственную пользу, помня то, что хотящие богатитися впадают в беды и напасти и что неправедное создание прах есть. И подлинно оным хотя на малое время возвеселишися, но совестию будешь мучиться, и оное богатство весьма непрочно. Наипаче в делах государственных ущерб казне, каким бы то образом ведением ни учинил...

Сие тебе довольно показывает, чтобы ты прилежал наипаче всего о правосудии. Не предай немощного в руки сильному; никогда себе не воображай, что ты за то пострадаешь...

А при том еще хранися гордости, что у некоторых судей больших челобитчикам в честь показывается, не токмо ему бедного человека выслушать терпеливо и дать ему добрый совет или наставление и помощь. Для чего у меня никогда, хотя бы на постели лежал, двери не затворялись, чему ты сам свидетелем был, и ни о ком холопы не докладывали, но всяк сам себе докладчик был: и хотя многократно за безделицами и в неудобные времена прихаживали, но я не оскорблялся, ибо часто то случалось, что многим в кратности нужно было помощь подать и великой вред отвратить.

Инструкция «О порядке преподавания в школах при уральских казенных заводах»

(Печатается по изданию: Исторический архив / Под ред. Б. Д. Грекова, т. 5. М.; Л., 1950, с. 167 - 178. Инструкция «О порядке преподавания в школах при уральских казенных заводах» была составлена В. Н. Татищевым в 1736 г. как методическое руководство для учителей заводских школ и охватывала все стороны образования, отражая педагогические воззрения В. Н. Татищева. Документ дошел до нас в виде черновика с собственноручными поправками, дополнениями автора. В 1720 г. В. Н. Татищев был назначен управляющим казенными заводами на Урале, в 1721 г. по его инициативе были открыты казенные школы при Кунгурском и Уктусском заводах, а позднее и при ряде других заводов. Первоначально, очевидно, их целью было подготовить русских специалистов для горного дела, геологических изысканий. Но вскоре школы получили более общий характер. Малое число грамотной молодежи заставило заводское управление преподавание в школе построить так, чтобы первоначально обучать грамоте, русскому языку, математике и на этой базе осуществлять профессиональную подготовку. Это вызвало рост количества учащихся в школах и потребовало создания специальных правил постановки преподавания в них. Инструкция обнаружена в одной из книг Главного правления сибирскими и казенными заводами за 1736 г. )

УЧРЕЖДЕНИЕ, КОИМ ПОРЯДКОМ УЧИТЕЛЯ РУССКИХ ШКОЛ ИМЕЮТ ПОСТУПАТЬ

1. Учитель есть человек, который детей читать и писать или иным каким наукам и познанию полезных правил и жизни человеческой обучает. И для того он, яко един отец им общий вместо многих родителей. Он должен по совести не токмо в их предпринятом учении, но во всех делах, обхождениях, и поступках твердое и прилежное надзирание и попечение иметь, как отец о сущих детях. И им без лености и продолжения все ясно и внятно добрым порядком и наставлением показывать. Но как известно, что младенцы образы жития старших над собою от видения приемлют и по тому прилежно следуют, того ради должен учитель быть благоразумен, кроток, трезв, не пианица, не зершик, не блудник, не крадлив, не лжив, от всякого зла и неприличных, паче же младенцем соблазненных поступков отдален, чтоб своим добрым и честным житием был им образец, ибо в противном случае как пред божиим, так... судом ответствовать за всякое преступление и соблазн должен.

2. Учителя должны каждодневно в школу приходить прежде прихода учеников; и если где учитель не один, то наипаче молочшей повинен то чинить, дабы столы и скамьи, осмотря, в порядок поставить, школа чтоб чиста, а зимою тепла, чада и смрада чтоб никакого не было, и ежели что не исправно, то исправить, книги учебные, которые в шкапах хранятся, по местам разложить и все к приходу их изготовить. Если же который учитель то презрит, то за едино умедление жалованья за неделю лишен будет.

3. Ученикам собираться в школы летом, апреля с 1-го, сентября по 1-му, поутру точно 6, после обеда 2, выходить до полудни 10, в вечеру 6 часов; зимою, т. е. октября с 1-го, марта по 1-е число, приходить по утру 8, после обеда 12, выходить по утру 11, в вечеру 3; весною и в осень, т. е. в сентябре и марте, до обеда 4, после обеда 3 часа учиться.

Но сие разумеется о младенцах не меньше семи лет, которые же меньше семи лет, тем убавить как пред полуднем, так и по полудни полчаса и более, смотря по состоянию каждого.

Самые же малые, лет пяти и до шести, не имеют долее сидеть, как 2 часа сподряд, дабы вдруг сидением не отяготить и науки им не омерзить, некогда же и междо учением может учитель на полчаса младенцем допустить погулять...

5. В учении младенцем должен учитель начинающим азбуку каждому сам начинать, и когда ему несколько раз буквы покажет, тогда посадить его подле такого, который уже основательно знает, и приказать, чтоб оной за ним надсматривал и как к показанию, так изречению букв поправлял, а за тем учителю почасту самому надзирать и поправлять, однако ж без всякой злобы и свирепости, но ласкою и с любовию показуя себя как словами, так и поступками любительно и весело. И когда будет чисто слова выговаривать и их познавать, тогда его похвалят и скорым науки окончанием обнадежат. И потом же, как многие буквы познает и складывать начнет, тогда учитель может одному из учеников приказать, чтоб начинал, дабы ему к надзиранию других и прослушиванию уроков времени не оскудевало.

6. Чтоб ученики охотнее и скорее обучались и меньше принуждения и надзирания требовали, давать им мерные уроки, и как скоро который урок свой выучит, так скоро его с похвалою из школы выпустить, чрез что и ленивым подается лучшая охота. Для которого сперва давать уроки малые, и когда способность в котором усмотрит, то помалу может учитель прибавливать, а ленивых наказывать, однако ж не столько битьем, как другими обстоятельствами, а наипаче чтоб более стыдом, нежели скорбию, яко стоя у дверей, привязану к скамье, и на земле сидя кому учиться, или несколько часов излишнее пред другими в школе удержать. И если такие наказания жестокосердому недостаточны, тогда биением по рукам или легкою плетью по спине, токмо того весьма храниться, чтоб часто не бить, ибо тем более побои в уничтожение и ученики в бесстрашие приводятся. В голову же и по щеке учеников отнюдь не бить.

7. Хотя до сего времени неискусством учителей в обычай введено младенцев обучать азбуке, потом Часовник, Псалтырь, некоторые же Апостол и все оное наизусть, а потом писать, которым многих лет до пяти удерживали. И хотя оные книги наизусть читать могли, но силы слов не разумели, писать правильно и порядочно ничего не умели.

И для того ныне оной порядок оставить, а учинить такс: Как скоро младенец азбуку выучит, то ученику начать для читания и показания склада учить книжицу, сочиненную преосвященным архиереем новогородским Феофаном Прокоповичем, именуемую «Первое учение отроком», и «Зерцало человеческого жития», сочиненную его превосходительством графом Бросом; которыми при читании купно знанию закона божия и честного жития обучаться будет. Но и притом, когда младенец какое-либо стих выучит, должен его учитель спрашивать, преж читая ему, знает ли он силу того, что учил, чтоб простым наречием и хотя непредписанным порядком пересказал. Но притом учителям смотреть, чтобы ученики читая не кричали, но каждый тихо про себя, чтоб другому в разумении, а учителю в прослушивании не мешали.

8. Как скоро объявленные книжицы ученик складывать станет, тогда немедленно начать ему и писать буквы по черной деревянной доске... мелом, который во всех школах иметь казенный. Оные буквы писать крупно, чисто и хотя разными, но употребляемыми почерки. И для того письма уделять им после обеда час из вышеобъявленного времени.

А когда внятно читать и все буквы хорошо писать будет, тогда начать ему склады писать и суще из тех же, или для того нарочно сочиненных, книжек, тогда все время после обеда оставить к писанию, токмо следующее накрепко хранить: 1) чтоб в письме странных букв и много наверху строки, а особливо целого слогу не писали; 2) чтоб одну букву с другою не мешали. И для того учителем грамматику и при сем приобщенные правила прилежно читать, разуметь и хранить; 3) в начале всякого писания класть большую букву, потом також во всяком стихе начальную нечто побольше рядовых, а прочие все равны; 4) привыкать речь разделять точками, где дух переводить, запятыми, чтоб читающему вразумительно было; 5) строки вести прямо и между строк оставливать равно, в котором не малая письму краса есть, паки от младенчества правильно и порядочно писать и писанное читать привыкнуть. И для оных же слогов давать каждому ученику бумаги казенной по 6 листов и смотреть, чтоб оное как для себя, так для других впредь хранили, а сверх того могут, от Канцелярии черные бумаги брав, обучаться, токмо им бездельных сказок и врак писать отнюдь не допускать. Сверх же того, могут от Канцелярии данные указы или дела набело переписывать.

9. Когда ученик довольно в писании основание положит, тогда начать ему писать и цифирь, а по выписании oной час пред полуднем и час по полудни ходить в арифметическую школу, токмо чтоб не много вдруг во оную входило, разделить их по часам, дабы одни других переменяли. По научении же тройных правил начинать геометрии.

Для которого каждому ученику в школе давать инструменты казенные и бумаги 12 листов, на которой должен все ученое в арифметике и геометрии записывать и хранить, чоб при свидетельстве управителю мог оную бумагу не изодрану и не марану показать, в чем мастера тех наук должны ответствовать, и те тетради по окончании года управителем, подписав, отдавать ученикам, чтоб другой раз объявлять не могли.

А понеже арифметики и геометрии учителя за недостатком еще не на все заводы определены, того ради оное положить на надзирателей работ тех заводов.

10. Понеже при заводах обучающимся для собственной своей пользы, чтоб в чины правления происходить и для пользы заводов, чтоб искусством надлежащую услугу показывать и вновь пользы изобретая приносить могли, нужно разным необходимым к тому искусствам и ремеслам обучаться яко: 1) и главнейшее есть, руды по их внешнему виду познавать и внутреннее содержание испытывать или пробовать и уведывать; 2) подобное сему механика, то есть хитродвижность, чрез которую научиться силу машин вычитать, оные вновь сочинять и с пользою в действо приводить; 3) архитектура или учение строений, чрез что искусство приобретет, как всякое строение покойно и способно к намеренному употреблению заложить, крепко строить и с пристойною вида красотою отделать; 4) наука знаменования и живописи, к той же архитектуре и прочим наукам и ремеслам в помощь весьма полезна, понеже оная всех природных вещей сущую подобномерность в членах разуметь и паче свет и тень различать поучает.

И сии все от нижнего ремесленника и до высшего начальника каждому полезны и нужны.

Прочие же особливо ремесленникам нужны, яко: 5) каменья резать и грани, ибо, добывая руды, достают различные каменья, которые иногда многократно дороже стоят, нежели руды 1000 пуд, но за незнанием бросают; 6) токарное ремесло, как собственно каждому, так наипаче при заводах нужно и полезно; 7) столярное, 8) паяльное; механикам и другим многим мастерам нужны, и если бы кто сам работать не хотел, чрез оное удобнее о деле или сочинении рассказать и ремесленника научить может.

И для того при всех заводах, где искусные учителя или такие ремесленники есть, всем, разделя время, по одному часу хотя и всякий день с переменами обучать, так, чтоб некоторые приходили в ту или другую науку до полудни, а другие после полудни, дабы учителя в наставлении могли исправляться и ученики за множеством напрасно не гуляли; да чтоб всякий учитель знал, в который день и час кто у него обучаться имеет, должен главной той школы начальник раздать всем оным росписи...

И тако ученики всех оных помалу обучиться могут. А когда кто к чему большую охоту и способность явит, тогда ему к той науке более времени допустить, а в другом убавить или весьма отставить. И для того инструменты и потребные материалы неоскудно заготовлять и в готовности иметь казенное. Однако ж того смотреть, чтобы оные что-нибудь к заводам или на продажу годное делали, чтоб употребленные припасы напрасно не пропали.

12. Управительские, подьяческие и церковничьи дети, как скоро по-русски научатся чисто писать и читать, тогда об них присылать ведомости и их самих к главному межевщику для определения в немецкую, а церковничьих в латинскую школы. И оных более восьми лет возраста их нигде не держать, но понеже церковничьим детям не столько нужно вышеобъявленные ремесла, того ради их некоторым, яко столярному, токарному, пробирному, паяльному, весьма не учить, разве сам кто к чему охоту возымеет, но вместо того учить пению по нотам, дабы в церкви искусными певцы быть могли.

13. Хотя выше сего о приходе и выходе учеником часы каждодневные показаны, но из оного выключаются все праздники и торжества... Сверх же того, всякую субботу и среду, когда в седьмице в учебные дни праздника не прилучится, после обеда не учить; ежели же в понедельник или другой учебный день праздник случится, то в среду и субботу по полудни учить, однако ж в субботу по полудни час прежде обыкновенного отпускать. На дом ни для каких домовых праздников, яко именин и прочее не увольнять, но отправлять им во дни недельные. И ежели который ученик в урочное время не придет и прогуляет час или более, такого наказывать, кроме битья, по вышепоказанному в 6-м пункте; если же который прогуляет без надлежащей причины целый день, то оного наказать на теле; а буде который более одного дня прогуляет, то у получающих жалованье вычесть втрое, почему на учебный день приходит, и сверх того, донести управителю, который помогающего родителя или содержателя равномерно накажет; а которые школьники не получают, то с тех родителей доправить против равных ему получающих учеников, и сии деньги, записывая особо, употреблять на школьный расход с определенными на оную, и для того о всех прогулах в месячных ведомостях учителем писать имянно.

14. К научению грамоты и ко благонравию предпочтение подает немалую пользу. Того ради весьма нужно различать, чтоб высший в науке высшее и место имел и всегда у нижайшего правую руку брал, несмотря его рода, ни возраста. Еще преимущество: каждый в своей школе, в которой он другого превосходить имеет, яко ежели Симен пред Маркою в русской школе - он и первенствует, а когда Марко в другой науке, яко геометрии или знаменовании и пр., превосходит, то в оной школе паки Марко преимущество имеет...

16. Принуждать учителям учеников своих к чистоте, дабы никто не умывшися и не чесавшися или с необрезанными ногтями в школу не явился.

18. Учителям смотреть, чтоб родители, сродники и те, у которых они стоят, их домашних работ работать не заставляли, например дрова рубить и пр. тому подобное, понеже тем не токмо они в науке напрасно время потеряют, но от оной тяжелой работы руки портят и чисто писать делаются не способны, паче же от того в науке немалое продолжение чинится, что сии данные им уроки от сего помешательства не могут вытвердить, а учитель должен будет отвечать, что они долго в школе учатся.

19. Должен он все непристойные игры ученические пресечь и отрешить, наипаче же которые и не вредны, яко играть сукою, городки, мясом, бабки - от того будет рука трястися, а особливо в кулачки, от того может потерять глаз, яко карты и прочие игры, но чрез частое увещание свое во учтивость их приводить.

20. Учеников надлежит обучать честно говорить, кланяться, старейших почитать словом и местом не токмо в училище, но и в домах. Також ученикам перед прочими детьми, которые не учатся, почтение должно отдано быть, не взирая на чин отца его и лета. Но когда кто во училища придет человек знатный для дела или присмотру их науки, тогда ученикам надлежит встать от своих мест, обратя лицо на приходящую персону, и по достоинству человека отдать поклон; ежели же он о чем спросит, дать отповедь кратко с почтением, а в лишний разговор и спор не вступать.

А понеже ложь во младенцах и кража суть такие злодеяния, чрез которые, ежели во младости воздержаны не будут, то в возрасте от обычая вкоренившияся всякое благонравное наставление изгоняют и благополучия лишают, того ради, оного накрепко за учениками смотреть и по обличении, не упуская ни малейшего, наказывать; если же к тому злодеянию от родителей повод или причина дастся, то немедленно доносить командиру, который родителей и содержателей накажет; если же учитель презрит, то сам, яко потакающий, постраждет.

22. Сквернословие и всякие непристойные слова не токмо в училище, но и вне весьма накрепко запрещаются, и дабы во училище, кроме учения, лишних посторонних разговоров, а наипаче брани не допускать, за которое по пристойности вины и возраста наказывать.

23. Иметь ему об оных учениках, которые получают... жалованье, каждого месяца именной реестр и против каждого имени в линейках отмечать - (не) явятся зачем, болен или за отлучением куда. И при подании списков к даче жалованья писать именно о том, у кого сколько в учении дней прогульных и больных, и уволенных.

А ежели кто из учеников разнеможется, то немедленно при письмах отсылать к лекарю и записывать имянно, с которого и по которое число был в лечении у лекаря, також и от него принимать при письмах же.

24. Иметь ему каждодневальную записку всем о наличии, також о отлучающихся и больных. И оную подавать по третям года, а к даче жалованья помесячно командующим, однакож, чтоб от лености болезней не притворяли или напрасно без надлежащего надзирания и лечения скорби не умножали, должен учитель немедленно о заболевшем доктору или лекарю объявить и требовать, чтоб осмотрел и о содержании определил.

25. ...указы и прочие письменные дела, которые они получали и впредь получать будут от начальств, оным сочинить числемой журнал с номерами и внесть с такою подпискою - которого числа получены и под которым №. И содержать оные всегда в чистоте под добрым охранением в удобном месте.

26. Иметь особливую книгу, в которую вносить отходящее доношение и прочие письма с номерами, каковы и с кем будут посланы подписывать, под которою подпискою должен он, с кем пошлется, в приеме того ко отданию расписаться.

27. Всем полученным казенным в школы книгам и инструментам иметь приходную книгу и всегда порядочно записывать. А которые отдаются ученикам для обучения, те записывать в расходную книгу имянно - кому какая отдана будет,- на его имя с распискою, а которые писать еще сами не умеют, вместо себя кому они верят, и без записки в расход и без расписки приемщиков отнюдь никому не отдавать; и сказывать им, чтоб они приятые книги и инструменты всяк свое в чистоте и целости хранили и держали под страхом наказания и денежного платежа.

В.Н. Татищев "История Российская"

По мнению В. Татищева, история – это воспоминания о «бывших деяниях и приключениях, добрых и злых».

Его главный труд — «История Российская». Исторические события доведены в нём до 1577 г. Над «Историей» Татищев работал около 30 лет, но первую редакцию в конце 1730-х гг. он вынужден был переработать, т.к. она вызвала замечания членов Академии наук. Автор надеялся довести повествование до воцарения Михаила Федоровича, но сделать это не успел. О событиях XVII в. сохранились лишь подготовительные материалы.

Главный труд В.Н. Татищева

Справедливости ради следует отметить, что труд В.Н. Татищева подвергался очень суровой критике, начиная с XVIII в. И до сегодняшнего дня окончательного согласия по поводу его работы среди историков нет. Главный предмет спора – так называемые «татищевские известия», не дошедшие до нас летописные источники, которыми пользовался автор. Некоторые историки считают, что эти источники были вымышлены самим Татищевым. Скорее всего, ни подтвердить, ни опровергнуть такие заявления уже не предоставляется возможным, поэтому в своей статье мы будем исходить только из тех фактов, которые существуют неопровержимо: личность В.Н. Татищева; его деятельность, в том числе и государственная; его философские взгляды; его исторический труд «История Российская» и мнение историка С. М. Соловьева: заслуга Татищева перед исторической наукой состоит в том, что он первым начал исторические исследования в России на научной основе.

Кстати, в последнее время появляются работы, в которых пересматривается творческое наследие Татищева, а его труды стали переиздаваться. Неужели в них есть что-то актуальное для нас? Представьте себе, да! Это вопросы о защите государственных интересов в области горного дела, профессионально-технического образования, взгляда на нашу историю и современную геополитику…

При этом нельзя забывать о том, что многие наши известные учёные (к примеру, Арсеньев, Пржевальский и многие другие) служили отечеству не только в качестве географов, палеонтологов и геодезистов, они выполняли при этом и секретные дипломатические задания, о которых нам достоверно не известно. Это касается и Татищева: он неоднократно выполнял секретные задания руководителя русской военной разведки Брюса, личные поручения Петра I .

Биография В.Н. Татищева

Василий Никитич Татищев родился в 1686 г. в селе Болдино Дмитровского уезда Московской губернии в семье обедневшего и незнатного дворянина, хотя и происходившего от Рюриковичей. Оба брата Татищевы (Иван и Василий) служили стольниками (стольник занимался обслуживанием трапезы господина) при дворе царя Ивана Алексеевича до самой его смерти в 1696 г.

В 1706 г. оба брата были зачислены в Азовский драгунский полк и в этом же году были произведены в поручики. В составе драгунского полка Автомона Иванова отправились на Украину, где приняли участие в военных действиях. В битве под Полтавой Василий Татищев был ранен, а в 1711 г. он участвовал в Прутском походе.

В 1712-1716 гг. Татищев совершенствовал своё образование в Германии. Он побывал в Берлине, Дрездене, Бреславле, где обучался преимущественно инженерному и артиллерийскому делу, поддерживал связь с генерал-фельдцейхмейстером Я. В. Брюсом и выполнял его поручения.

Василий Никитич Татищев

В 1716 г. Татищев был произведён в инженер-поручики артиллерии, затем находился в действующей армии под Кёнигсбергом и Данцигом, где занимался устройством артиллерийского хозяйства.

В начале 1720 г. Татищев получил назначение на Урал. Его задачей было определить места для строительства железорудных заводов. Исследовав указанные места, он поселился в Уктусском заводе, где основал Горную канцелярию, переименованную затем в Сибирское высшее горное начальство. На реке Исеть он положил начало нынешнего Екатеринбурга, указал место для строительства медеплавильного завода около деревни Егошиха – это было начало города Перми.

Памятник В. Татищеву в Перми. Скульптор А. А. Уральский

При заводах его стараниями были открыты две начальные школы и две школы для обучения горному делу. Он также занимался здесь проблемой сбережения лесов и созданием более короткой дороги от Уктусского завода к Уткинской пристани на Чусовой.

В. Татищев на уральском заводе

Здесь у Татищева возник конфликт с русским предпринимателем А. Демидовым, знатоком горнозаводского хозяйства, предприимчивым деятелем, умевшим ловко маневрировать среди придворных вельмож и добиваться для себя исключительных привилегий, в том числе чина действительного статского советника. В строительстве и учреждении казённых заводов он видел подрыв своей деятельности. Чтобы расследовать возникший между Татищевым и Демидовым спор, на Урал послан был Г. В. де Геннин (российский военный и инженер немецкого или голландского происхождения). Он нашел, что Татищев во всём поступал справедливо. По донесению, направленному Петру I , Татищев был оправдан и произведён в советники Берг-коллегии.

Вскоре он был отправлен в Швецию по вопросам горного дела и для исполнения дипломатических поручений, где пробыл с 1724 по 1726 г. Татищев осмотрел заводы и рудники, собрал чертежи и планы, привёз в Екатеринбург гранильного мастера, собрал сведения о торговле стокгольмского порта и о шведской монетной системе, познакомился со многими местными учёными и т. д.

В 1727 г. он был назначен членом монетной конторы, которой тогда подчинены были монетные дворы.

Памятник Татищеву и Вильгельму де Геннину в Екатеринбурге. Скульптор П. Чусовитин

В 1730 г., при вступлении на престол Анны Иоанновны, начинается эпоха бироновщины. Об этом подробнее можно прочитать на нашем сайте: . С Бироном у Татищева отношения не сложились, и в 1731 г. он был отдан под суд по обвинению во взяточничестве. В 1734 г., после освобождения, Татищев был назначен на Урал «для размножения заводов». Ему было поручено составление горного устава.

При нём число заводов возросло до 40; постоянно открывались новые рудники. Важное место занимала указанная Татищевым гора Благодать с крупным месторождением магнитного железняка.

Татищев был противником частных заводов, он считал, что для государства более выгодны государственные предприятия. Этим он вызывал «огонь на себя» со стороны промышленников.

Бирон всячески старался освободить Татищева от горного дела. В 1737 г. он назначил его в Оренбургскую экспедицию для усмирения Башкирии и устройства управления башкир. Но и здесь Татищев проявил свою незаурядность: он добился того, чтобы ясак (дань) доставляли башкирские старшины, а не ясачники или целовальники. И снова на него посыпались жалобы. В 1739 г. Татищев приехал в Петербург на комиссию для рассмотрения жалоб на него. Его обвиняли в «нападках и взятках», неисполнительности и в других грехах. Татищева арестовали и посадили в Петропавловскую крепость, приговорив к лишению чинов. Но приговор не был исполнен. В этот тяжёлый для него год он написал своё наставление сыну: «Духовную».

В.Н. Татищев был освобождён после падения власти Бирона, и уже в 1741 г. назначен губернатором в Астрахань. Его главной задачей было прекращение беспорядков среди калмыков. До 1745 г. Татищев занимался этим неблагодарным делом. Неблагодарным – потому что для его осуществления недоставало ни военных сил, ни взаимодействия со стороны калмыцких властей.

В 1745 г. Татищев был освобождён от этой должности и навсегда поселился в своём подмосковном имении Болдино. Именно здесь пять последних лет своей жизни он посвятил работе над своим главным трудом – «Историей Российской». Умер В.Н. Татищев в 1750 г.

Интересный факт. Татищев знал о дате своей смерти: он заранее приказал выкопать себе могилу, попросил священника на следующий день причастить его, после этого простился со всеми и умер. За день до смерти курьер привёз ему указ, в котором говорилось о его прощении, и орден Александра Невского. Но Татищев не принял орден, объяснив, что он умирает.

Похоронен В.Н. Татищев на Рождественском погосте (в современном Солнечногорском районе Московской области).

Могила В.Н. Татищева - памятник истории

В.Н. Татищев является прапрадедом поэта Ф.И. Тютчева.

Философские взгляды В.Н. Татищева

Василий Никитич Татищев, которого по праву считают выдающимся ученым-историком, «отцом русской историографии», был одним из «птенцов гнезда петрова». «Всё, что имею – чины, честь, имение и главное над всем – разум, единственно всё по милости Его Величества имею, ибо если бы он в чужие края меня не посылал, к делам знатным не употреблял, а милостию не ободрял, то бы я не мог ничего того получить», — так он сам оценивал влияние на его жизнь императора Петра I .

Памятник В. Татищеву в Тольятти

По убеждениям В.Н. Татищев был верным сторонником самодержавия – таковым он остался и после смерти Петра I . Когда в 1730 г. на престол была возведена племянница Петра I, курляндская герцогиня Анна Иоанновна с условием, что страной будет управлять Верховный тайный совет, Татищев был категорически против ограничения императорской власти. Анна Иоанновна окружила себя немецкими дворянами, которые стали вершить все дела в государстве, и Татищев выступал против засилья немцев.

В 1741 г. в результате дворцового переворота к власти пришла дочь Петра I Елизавета. Но общественные взгляды Татищева, его независимый характер, свобода в суждениях пришлись не по нраву и этой государыне.
Последние пять лет жизни тяжелобольной Татищев посвятил труду над историей отечества.

Историк за работой

Он понимал жизнь как непрерывную деятельность во имя общественной и государственной пользы. На любом месте самую сложную работу он выполнял наилучшим образом. Татищев высоко ставил ум и знания. Ведя по существу скитальческую жизнь, он собрал огромную библиотеку древних летописей и книг на разных языках. Круг его научных интересов был очень широк, но главной привязанностью была история.

В.Н. Татищев «История Российская»

Это первый в России научный обобщающий труд по отечественной истории. По типу расположения материала его «История» напоминает древнерусские летописи: события в ней изложены в строгой хронологической последовательности. Но Татищев не просто переписал летописи – он передал их содержание более доступным современникам языком, дополнил их другими материалами и в специальных комментариях дал собственную оценку событий. В этом была не только научная ценность его труда, но и новизна.
Татищев считал, что знание истории помогает человеку не повторять ошибок своих предков и нравственно совершенствоваться. Он был убеждён в том, что историческая наука должна основываться на фактах, почерпнутых из источников. Историк, как и архитектор для строительства здания, должен из груды материалов отобрать всё годное для истории, уметь отличать достоверные документы от тех, которые доверия не заслуживают. Он собрал и использовал огромное количество источников. Многие ценные документы нашёл и опубликовал именно он: свод законов Киевской Руси «Русская правда» и «Судебник» Ивана IV. И его труд стал единственным источником, из которого можно узнать содержание многих исторических памятников, впоследствии уничтоженных или утерянных.

Скульптура Татищева в ВУиТ (Тольятти)

Татищев в своей «Истории» уделил много внимания происхождению, взаимной связи и географическому размещению народов, населявших нашу страну. Этим было положено начало развитию в России этнографии и исторической географии .
Впервые в отечественной историографии он разделил историю России на несколько основных периодов: с IX по XII вв. – единовластие (правил один князь, власть переходила по наследству к его сыновьям); с XII в. —соперничество князей за власть, ослабление государства в результате княжеских междоусобиц, а это позволило монголо-татарам покорить Русь. Затем восстановление единовластия Иваном III и укрепление его Иваном IV. Новое ослабление государства в Смутное время, но он смогло отстоять свою независимость. При царе Алексее Михайловиче самодержавие вновь было восстановлено и достигло расцвета при Петре Великом. Татищев был убеждён, что самодержавная монархия – единственно необходимая для России форма правления. Но «История Российская» (I том) была издана только через 20 лет после смерти историка. Том II вышел только через 100 лет.
Известный русский историк С. М. Соловьёв писал: «… Важное значение его состоит именно в том, что он первый начал обрабатывание русской истории, как следовало начать; первый дал понятие о том, как приняться за дело; первый показал, что такое русская история, какие существуют средства для её изучения».
Научная деятельность Татищева является примером бескорыстного служения науке и просвещению: свой научный труд он рассматривал как выполнение долга перед отечеством, честь и слава которого были для него превыше всего.

Наш рассказ о В.Н. Татищеве мы хотим закончить отрывком из статьи городской газеты г. Тольятти «Вольный город», в которой приводятся известные и малоизвестные результаты деятельности В.Н. Татищева.

Общеизвестно
Под его руководством основана государственная (казенная) горная отрасль Урала: построено более ста рудных шахт и металлургических заводов.
Он модернизировал пробирное дело в России, создал и механизировал Московский монетный двор и начал промышленную чеканку медных и серебряных монет.
Основал (лично составлял и правил чертежи) города Орск, Оренбург, Екатеринбург и наш Ставрополь (сейчас Тольятти). Реконструировал Самару, Пермь и Астрахань.
Организовал профессионально-технические школы при казенных заводах, первые национальные школы для калмыков и татар. Составил первый русско-калмыцко-татарский словарь.
Собрал, систематизировал и перевел с церковнославянского на русский язык первые летописи и государственные документы Московского царства средних веков. На их основе написал первую «Историю Российскую».
Подготовил научные труды и служебные записки по философии, экономике, государственному строительству, педагогике, истории, географии, филологии, этнологии, палеонтологии, археологии, нумизматике.

Малоизвестно
Является автором основ первой Конституции (монархической) России. Кстати, она действовала в стране 50 дней!
Разыскал и организовал первые археологические раскопки
столицы Золотой Орды – Сарая.
Лично вычертил первую детальную (крупномасштабную)
карту Самарской Луки и большей части реки Яик (Урал).
Составил географический атлас и «Общее географическое описание Сибири», ввел в обиход название Уральские горы, именовавшиеся до этого Каменным Поясом.
Подготовил Аландский конгресс (первые переговоры о перемирии со Швецией).
Составил проекты судоходных каналов: между Волгой и Доном, между сибирскими и европейскими реками России.
Блестяще владел десятью (!) языками: свободно читал и разговаривал на французском, немецком, английском, шведском и польском, знал несколько тюркских языков, церковнославянский и греческий. Участвовал в совершенствовании российского алфавита.

Занимаясь фармакологией, много экспериментировал и создал новые лекарственные препараты на основе вытяжек из хвойных деревьев.

Автограф В.Н. Татищева