«Хотя в первобытном быте, особенно же в охотническо-пастушеском, многое из необходимейшего для людей прямо должно было получаться от животных, но уже ныне человечество настолько освободилось от этой печальной необходимости, что мыслима потребность совершенно избавиться в пище, одежде и всем прочем от потребности в каких-либо животных для продолжения всего развития людей» (стр. 3)

Д.И. Менделеев

«Представьте себе, что один мальчик прожил целый год своей жизни, от 12 до 13 лет, питаясь одной только телятиной. Телята же пасутся на поле, засеянном люцерной, поле, само собой разумеется, освещается солнцем.

Почему же 20 млн. растений на поле площадью в 4 га вырастили только 8 т бобов и прокормили меньше пяти телят с общим весом около 1 т? Почему 1 т живого веса обеспечила только одного мальчика весом в 48 кг, да и тот прибавил в весе за год всего лишь 2-3 кг?

Да потому, что солнце греет поле вовсе не для того, чтобы растить люцерну, а люцерна растет не для того, чтобы ее жевали телята, а те бегают по полю не ради того, чтобы стать отбивными. Они растут, чтобы сохранить свой биологический вид, а для сохранения вида им нужно отстоять себя, свою собственную жизнь. Для этого требуются ноги с копытами, рога, шкура, зубы, способные пережевывать люцерну, но сами по себе несъедобные. Телятам нужна кроме всего энергия, чтобы бегать по полю, ходить от растения к растению, спасаться от хищников. Энергию для движения тоже дает съеденная люцерна, которая, в свою очередь, растет, чтобы сохранить свой люцерновый род. А для этого ей нужны не только бобы, но и листья, улавливающие солнечную энергию и углекислый газ, нужны стебли, поддерживающие листья, да еще и корни, совсем невкусные, но без них не достанешь пищу и влагу. Кроме того, растение тратит бездну энергии, чтобы испарять воду - примерно тысячу литров на килограмм сухого веса. Расточительство это необходимо, чтобы подать влагу верх по стеблю в листья, нужно и для того, чтобы создать микроклимат внутри каждого кустика. Растение как бы потеет, испарением предохраняя себя от зноя и сухости. На испарение и тратятся солнечные лучи. Всюду потери, потери, потери…

Из всей солнечной энергии, падающей на поле, люцерна использует для своего роста всего лишь 0,24%. Из энергии, накопленной люцерной, телята используют для своего роста 8%. Из энергии, накопленной телятами, мальчик использует для своего роста 0,7%. (стр. 12-14)

Природа не ставила перед собой цель прокормить человека. Некогда солнце зажглось само по себе. Свет его падает на близлежащие планеты (тоже не весь- миллиардная доля); люцерна впитывает его, чтобы поддерживать свой вид, телята поддерживают свой вид. Мы же - люди - конечное звено этой экологической цепи. Но в отличие от солнца, люцерны и телят у нас есть разум. Мы можем сделать расчет кормовой цепи и прийти к выводу, что с такой цепью трудно прокормиться как следует. Исправить ее надо, улучшить!

Надо улучшить, между прочим, и потому, что на земном шаре не хватит земли, чтобы выделить по четыре гектара на едока. Расчет простейший: 4 миллиарда жителей, площадь суши- 15 миллиардов гектаров. Но 90% суши это льды, болота, каменистые горы, песчаные пустыни. Для обработки пригодны примерно 1,6 миллиарда га, т. е. по 0,4 га на человека.

Стало быть, только одного мальчика из десяти молено кормить телячьими отбивными. На долю остальных - рисовая каша или соевые бобы. (стр. 81)

Какие есть варианты химической рационализации, упрощения пути, упразднения звеньев?

Четыре можно наметить:

1. Растительная пища из несъедобных растений

2. Животная пища без животного звена

3. Пища из клеток, без животных и без растений.

4. Пища из молекул, без клеток, без растений и без животных.

Есть надежные, испытанные пути получения пищи - от растений и от животных. К этим двум химия добавляет еще четыре:

1. Получение растительной пищи из несъедобных растений (сахар из дров)

2. Животная пища без животного звена (бифштексы из пшеницы и из сои)

3. Пища без животных и без растений - из дрожжевых клеток

4. Синтетическая пища без клеток, без растений и без животных - с помощью энергии из молекул (стр. 89-91).

Сокращение каждого звена повышает выход продукции раз в десять, если не больше.

Вы запомнили, что телята используют для своего привеса только 8 % съеденной люцерны? Балансирование растительной пищи позволяет обходиться без животного звена.

Телятина без телят, баранина без баранов!

Балансировать можно любую растительную пищу. Но ближе всего к мясу белок сои, обычно его и берут за основу, балансируя метионином. Попутно получают соевое масло. Соевый творог тофу - традиционная пища японцев. Ежегодное производство таких продуктов в Японии- 1 млн. т, в США - около 500 тыс. т. Соевый белок добавляют в колбасы, сосиски, фарш, увеличивая их вес и не ухудшая качества.

Достаточно чистый белок сои или пшеницы можно прясть, как прядут искусственный шелк, и получать волокна. Если их склеить, придать необходимый запах, вкус, цвет, получится самая разнообразная пища. Так, в каталоге одной из американских фирм значится:

• Котлеты отбивные из пшеницы.
• Жареное мясо из пшеницы.
• Котлеты вегетарианские из пшеницы и сои.
• Колбаса из сои и кукурузы.
• Говядина из сои.
• Ветчина из сои.
• Сосиски из пшеницы и сои.
• Цыпленок из сои.
• Индюшатина - воскресное жаркое из сои и пшеницы.
• Бекон из сои, пшеницы и дрожжей.
• И еще десятка два мясных и вегетарианских блюд.

По вкусу эти продукты неотличимы от естественной пищи, по цене - дешевле и охотно покупаются.

Совершенно новый способ получения пищевых волокон из растительных белков был разработан и в нашем Институте элементоорганических соединений В. Б. Толстогузовым (стр. 96-97).

	Время удвоения биомассы	Средняя относительная скорость накопления
Коровы	2 мес.-5 лет	1
Свиньи	2- 4 мес.	10
Куры	1 мес.	25
Злаки, бобовые	7-30 дней	30
Дрожжи, бактерии, одноклеточные водоросли	1-6 часов	18000

Я начинаю самый трудный для меня раздел моего рассказа. Возвращаюсь далеко назад, к моему пятилетнему возрасту. Раз, гуляя по нашему садику - от жилого корпуса по направлению к зданию бани и прачечной, я увидел знакомого мне дворника Матвея - маленького кривоногого мужичка с красивой уткой под мышкой и большим ножом в руке. Заинтересовавшись, я увязался за ним. Дойдя до прачечной и остановившись у обрубка бревна, стоящего вертикально, он положил утку на бревно и быстро отрубил ей голову. Утка отчаянно махала крыльями и, вырвавшись, полетела без головы и упала шагов за 20. Карапуз, я отнесся к этому с философским интересом. Жалости не было. Просто это был интересный эксперимент. Но ретроспективно все это окрасилось и до сих пор окрашено в тона глубокого возмущения и собственного бессилия.

Когда мне было лет 65, я узнал от Игоря Евгеньевича Тамма (физика, академика), что его внук, Верещинский, тогда мальчик лет 13, вегетарианец по убеждению. Я попросил Игоря Евгеньевича познакомить меня с его внуком. Они были у нас - очаровательный дед и очаровательный внук, и мальчик рассказал мне о своем "совращении" в вегетарианство: кухарка при детях свернула голову курице. Верещинский и сестра схватили ножи и бросились на кухарку. И я 65-летний старик завидовал их реакции и со стыдом вспоминал свое поведение.

Прошло несколько лет, прежде чем я начал осознавать, что живу в мире постоянного хладнокровного убийства. В 9-10 лет я категорически заявил родителям, что не буду есть мяса. Папа отнесся к этому спокойно и уважительно, а мама с крайним беспокойством (вероятно, за мое здоровье) и, будучи натурой властной, употребила всякое увещевание и власть, чтобы заставить меня есть "как все люди". В дискуссиях со мной она приводила много веских в её глазах аргументов, и мне иногда трудно было их оспорить: куда же денутся животные, если их не есть; человек не может жить и быть здоровым без мясной пищи. Моя позиция была - «без меня», "я в этом участвовать не желаю, не могу и не буду". На первых порах были все же достигнуты паллиативы: мама уговорила меня есть мясной суп (которому придавала какое-то особое питательное значение), рыбу (которую не жалко) и стреляную птицу. Последнее основывалось на том, что из наших дискуссий мама знала, что особенно меня «давила» безысходность, невозможность уйти от своей судьбы намеченному на убой животному. На охоте иное дело. Впрочем, эта часть паллиатива имела чисто теоретическое значение, так как никакой дичи у нас никогда не подавали. От супного паллиатива я быстро отказался, а рыбный паллиатив держался довольно долго, и лишь с 1913 г. я окончательно отказался и от рыбы. Произошел такой характерный случай.

На какой-то праздник у нас был сделан и подан к чаю «хворост». Я его ел как все. Какая-то из гостей спросила у мамы рецепт, мама забыла о моём присутствии и сообщила, что тесто окунают в горячее гусиное сало. Здесь она спохватилась и прикусила язык. Я встал из-за стола и ушел из комнаты. Я долго не появлялся и думал о самоубийстве. На другой день ко мне пришёл папа и душевно и хорошо поговорил со мной, сказал, что мама обещала не делать подобных вещей, извинился за неё. И хотя я стал оттаивать, но значительная доля детской любви к маме была убита навсегда. Она до удивительности не понимала меня. Больше никогда она не пыталась меня угостить «человечиной», но в кухне я бывало находил утиные головы, а то и части тела «своего» телёнка.

Мое активное «вегетарианское чувство», усиленное её сопротивлением, форсировало то, что я видел везде следы крови и убийства, если не самые акты убийства. В приюте я постоянно натыкался на пеньки с прилипшими к разрезу перьями и лужицей потемневшей крови, слышал истошный визг убиваемых свиней. В Киржаче я видел мою бабушку, покупающую цыплят, по-людоедски ощупывающую их при покупке. В Шуе, встав рано, я наталкивался на прислугу, ощипывающую только что зарезанную курицу. Возвращаясь из гимназии по поэтическому 3-му просеку, я встречал караван саней или телег с наваленными на них ободранными и обезглавленными трупами коров и быков или разрезанными пополам трупами свиней. Всё это было невыносимо, стояло перед глазами день и ночь.

Если грабят или убивают человека, не только можно, но и должно любыми средствами вступиться за него. Если на твоих глазах (или заочно, не все ли равно) убивают животное, какой бы накал чувств ты ни испытывал, ты не имеешь права не только спасти животное, но не имеешь никаких прав. Неужели это не остаток юриспруденции каменного века? Позднее я убедился, что некоторый, вероятно небольшой, процент людей, чувствует всё это так же как и я, но тогда я был вполне одинок. Более того, я начал видеть в родной матери врага, заступника и участника этой кровавой системы, насильника. Жестокость была (и есть) кругом. Её демонстрировали на улицах ломовые извозчики, смертным боем бившие перегруженных лошадей, живодеры, уничтожавшие непригодных для работы лошадей, санитарная служба, ловившая и убивавшая собак, охотники из корысти или гораздо чаще из «любви к природе" (!!) стрелявшие "дичь».

И самая большая жестокость проявляется по отношению к домашним «съедобным» животным. Мне до сих пор больно ездить летом по Каширскому шоссе, потому что я встречаю гурты быков и телят, гонимых в Москву навстречу своей участи. Вероятно, если бы не моя в общем глубоко оптимистическая натура, совершенно не склонная к меланхолии, я бы сошел с ума. Я был в детстве склонен к фантазерству и в фантазиях расправлялся со всеми мясниками, попадавшимися на пути. Встречая караван ободранных трупов или проезжая мимо мясоторговли, или видя ломового извозчика, истязающего лошадь, я мысленно расстреливал всех участников этих кровавых дел. Хоть и в плане фантазии, это все же уменьшало кошмарную беспомощность.

Позднее, в старости, из писем ко мне я узнал, что не одинок в мире с такими чувствами. Ясно, как мало способствовали эти мои настроения сближению с одноклассниками. Что касается приютских приятелей, то я помню разговоры с одним лишь Генераловым, который стоял на практической точке зрения: «Сколько скота пригонят на бойню, столько и убьют, будешь ты или не будешь есть мясо. Так что от этого ничего не зависит и это ничто не изменит» . Все такие разговоры мне давались нелегко. Я чувствовал, что на них у меня нет ответа. Я тогда пришел к выводу, что надо считать главным, первичным чувство и убеждение, руководившие мной, а все остальное выводить из них. Это давало какую-то почву под ногами. На заявление мамы и её единомышленников вроде дяди Володи, заявление, свойственное вообще-то естествоиспытателям, что, мол, «животный мир так устроен, что одни существа питаются другими и что это закон природы», я уже с детства знал возражение: «На то человек и овладевает наукой, чтобы устанавливать в природе свои порядки и законы, а не следовать слепым законам природы. По закону природы человек не летает по воздуху, а, используя другие законы природы, он ниспроверг этот закон и полетел. Цель человечества преодолеть и кровавый закон попирания одних другими, в первую очередь человеком» .

Многое становилось мне ясно позднее.

- «А зачем же разводить такое количество животных в нарушение естественной эволюции? Они отомрут и их не будет вовсе» .

Это в известной мере оправдалось позднее на примере лошади, которую теперь встречаешь всё реже.

Конечно, во всём есть результат постепенности и градации, не вечные, но разные в разные эпохи. Убийство человека было когда-то повседневным явлением. Убийство человека с корыстной целью в моих глазах ещё более тяжкое преступление, чем убийство животного, а убийство животного более тяжко, чем, скажем, рыбы. Без уничтожения насекомых в нашу эпоху, мы, очевидно, обойтись не можем, но отсюда никак не следует вывод, что следует разрешить убивать животных, а далее и человека. Вот примерная канва моих дискуссий с родными и с самим собой.

После 1910 г. я на протяжении всей своей жизни совершенно не ел мяса, а после 1913 г. и рыбы, что между прочим было нелегко в голодные 1919-1921 гг., когда существенным продуктом питания была вобла и селедка. Если я говорю нелегко, то это касается лишь голодного организма, а не воли. Я не мог и представить себе, чтобы я стал есть что-либо мне по убеждениям не положенное.

В 1919 г., совершая путь в канцелярию отдела изобразительных искусств Наркомпроса на Остоженку и обратно на Домниковскую, где я жил тогда в семье Сергея Виноградова, я предавался голодным мечтам о гречневой каше и других таких же изысканных блюдах, но не мог и подумать о мясе или рыбе. Когда я входил в квартиру, меня тошнило от запаха конины, которую варила для своей семьи Анна Андреевна Виноградова. Я, несомненно, пошел бы на смерть, если бы пришлось, лишь бы не съесть мяса. Так возникает фанатизм. Так родится сектантство. Эту опасность я всегда сознавал и старался её избежать, т.е. старался не противопоставлять себя всем людям. Не считать символ, протест, каким в сущности является отказ от мяса, за существо дела.

А.Н. Несмеянов

Для справки:

Статья «Вегетарианство» из книги: А.Н. НЕСМЕЯНОВ. На качелях XX века. М.: Наука, 1999. 308 с.

Александр Николаевич Несмеянов (1899-1980) - советский химик-органик, организатор советской науки. Президент Академии наук СССР в 1951-1961 гг., ректор Московского университета, директор ИНЭОС.

Академик АН СССР (1943; член-корреспондент 1939). Дважды Герой Социалистического Труда (1969, 1979). Лауреат Ленинской премии (1966) и Сталинской премии первой степени (1943).

Большая советская энциклопедия: Несмеянов Александр Николаевич [р. 28.8(9.9).1899, Москва], советский химик-органик, академик АН СССР (1943; член-корреспондент 1939), общественный деятель, Герой Социалистического Труда (1969). Член КПСС с 1944. После окончания МГУ (1922) работает там же (с 1935 профессор, с 1944 заведующий кафедрой органической химии, в 1944-48 декан химического факультета, в 1948-51 ректор, руководил организацией строительства МГУ на Ленинских горах). Одновременно работал в институте удобрений и инсектофунгицидов (1930-34), в АН СССР: в институте органической химии (с 1934, в 1939-54 директор), академик-секретарь Химического отделения (1946-51). Президент АН СССР (1951-61), директор института элементоорганических соединений (с 1954), академик-секретарь Отделения общей и органической химии (с 1961). В 1947-1961 председатель Комитета по Ленинским и Государственным премиям в области науки и техники. Принимал деятельное участие в работе Всемирного Совета Мира и Советского комитета защиты мира.
Основная область исследований - химия металлоорганических соединений. В 1929 предложил диазометод синтеза ртутьорганических соединений, который в дальнейшем им и его сотрудниками распространен на синтез металлоорганических соединений Sn, Pb, Tl, Sb, Bi (см. Несмеянова реакция). Н. изучил разнообразные пути взаимных превращений металлоорганических соединений, разработал простые и удобные методы синтеза металлоорганических соединений Mg, Zn, Cd, Al, Tl, Sn, Pb, Sb, Bi из ртутьорганического соединения. Доказал (совместно с Р.Х. Фрейдлиной), что продукты присоединения солей тяжелых металлов к непредельным соединениям (название Н. «квазикомплексные соединения») имеют строение ковалентных металлоорганических соединений. Исследованиями металлических производных оксо-енольных систем и альфа-меркурированных оксосоединений Н. с сотрудниками внес ясность в сложный вопрос о связи строения и двойственной реакционной способности металлических производных таутомерных систем, развил представление о сопряжении простых связей, о реакциях с переносом реакционного центра и др.; выяснил (совместно с О.А. Реутовым)механизм электрофильного замещения у насыщенного атома углерода. Впервые синтезировал хлорониевые, бромониевые и триарилоксониевые соединения; открыл явление металлотропии. С 1952 широко разработал область производных ферроцена и др. «сандвичевых» соединений переходных металлов. По инициативе Н. и под его редакцией (совместно с К.А. Кочешковым) вышла серия монографий «Синтетические методы в области металлоорганических соединений» и издается серия «Методы элементоорганической химии». Н. с сотрудниками выполнено также много работ в области химии хлорвинилкетонов (совместно с Н.К. Кочетковым) и по синтезу алифатических соединений при помощи реакции теломеризации.
Н. - член ряда зарубежных академий. Делегат 19-го и 20-го съездов КПСС. Депутат Верховного Совета СССР 3-5-го созывов. Государственная премия СССР (1943), Ленинская премия (1966). Награжден 6 орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, а также медалями.

В 1960-х бывший президент советской Академии наук Несмеянов разработал метод получения дрожжей из нефти. Первый его искусственный продукт – белковая «чёрная икра». Сам убеждённый вегетарианец, он предлагал не гнать нефть за границу, а использовать её для прокорма советских людей.

Александр Несмеянов родился в 1899 году. После Февральской революции примкнул к эсерам, после Октябрьской – к её левой фракции, к окончанию Гражданской – перешёл на сторону большевиков. Огромным нравственным потрясением для него стал Большой Голод 1920-22 годов. Несмеянов ездил с продотрядом изымать хлеб у крестьян. Голодные смерти, людоедство, потеря человеческого облика крестьянами потрясли его. Он поклялся самому себе положить жизнь на решение продовольственной проблемы не только в России, но и во всём мире.

Несмеянов благополучно шёл по карьерной лестнице учёного-химика, пережил сталинские чистки, в 1951 году возглавил советскую Академию наук. Однако в 1961 году он крепко поссорился с главой страны Никитой Хрущёвым, и был снят со своего поста.

Одним из главных разногласий с Хрущёвым стало оригинальное видение Несмеяновым методов решения продовольственной проблемы в стране. Если глава советского государства считал, что накормить советских людей может распашка целинных земель, мелиорация, выведение новых сортов растений и пород скота, то учёный – интенсификация химического производства. Химик считал, что ещё бедной, разорённой войной стране потребуются десятки лет на развитие сельского хозяйства, тогда как советский человек хотел много и дёшево есть уже сейчас.

Со второй половины 1950-х под руководством Несмеянова в химических и биологических институтах шла работа по созданию еды из углеводородов.

Этот же научный процесс шёл не только в СССР, но и в других развитых странах. Несмеянов и лауреат Нобелевской премии, англичанин Александр Тодд встретились летом 1955 года на заседании Международного союза по чистой и прикладной химии и в разговоре обнаружили, что оба считают желательной стажировку молодых химиков за границей. Осенью того же года в Англию приехал заместитель председателя советского правительства Алексей Косыгин, посетил Кембридж и выслушал предложение Тодда принять двух стажеров из СССР. В результате осенью 1956 года в Кембридж приехали первые стажёры из СССР – химики Н.Кочетков и Э.Мистрюков.

Интерес Несмеянова к синтезу пищи имел и вторую причину. Ещё до Революции он стал убеждённым вегетарианцем. Задача, которую он хотел решить, – получать пищевой белок, не убивая животных. Татьяна Николаевна, его сестра, вспоминает: «В девять лет Шура отказался есть мясо, а в двенадцать лет стал полным вегетарианцем, отказавшись и от рыбы. В основу легло твёрдое убеждение, что нельзя убивать животных. Это не было никем внушено, и всю свою жизнь он не изменял данному себе однажды в детстве слову».

К 1964 году Несмеяновым был разработан и освоен промышленностью метод приготовления белковой зернистой икры, подобной икре осетровых, на основе белков молока (точнее отходов молочного производства – обрата).

Другое направление – выращивание дрожжей на углеводородах нефти и получение из них пищевого белка. И ещё один путь, чисто химический, – синтез аминокислот, составляющих основу белков. Эти работы проводили в ИНЭОСе (Институт элементоорганических соединений) и в некоторых институтах Ленинграда. К ИНЭОСу даже пристроили специальный корпус для лабораторий по синтезу пищи.

Доктор химических наук Г.Л. Слонимский вспоминал, как проходил этот процесс:

«Впервые я услышал об этой проблеме на заседании учёного совета нашего института, на котором Несмеянов подробно изложил все её аспекты. На мой вопрос, почему А.Н. ничего не сказал о вкусе пищи, он ответил, что вкус не представляет интереса, поскольку легко создаётся смесью четырех компонентов – сладкого, соленого, кислого и горького, например сахара, поваренной соли, какой-либо пищевой кислоты и кофеина или хинина. Я немедленно возразил, заметив, что вкус определяется не только химическим воздействием компонентов пищи на вкусовые рецепторы, но и механическими свойствами пищи, её грубой и тонкой структурой. Один и тот же слоёный торт – в обычном виде и пропущенный через мясорубку – будет разным на вкус. А.Н. сразу же согласился и спросил, кто сможет над этим работать? Я ответил, что поскольку основной проблемой нашей лаборатории является изучение физической структуры и механических свойств полимеров и их растворов, а белки и полисахариды – тоже полимеры, то я готов начать эти исследования.

(Академик Несмеянов (справа) дегустирует искусственную чёрную икру)

Через несколько дней после детального обсуждения с А.Н. мы в своей лаборатории поставили первые опыты по формованию из пищевого белка макаронных изделий. Когда я их показал А.Н., он сразу же попробовал, сказал «Ничего» и явно остался доволен результатом.

Еще через несколько дней в разговоре со мной он обронил: «Знаете, если уж вы всерьёз этим занялись, то, мне кажется, следовало бы начать с чего-то такого, что ошеломило бы людей и пробило стену недоверия к искусственной пище!» На мой вопрос, что он имеет в виду, А.Н. мечтательно сказал: «Ну, например, зернистую икру!»

У меня сразу же возникла идея, как формовать икринки, поэтому я ответил, что попробую это сделать. Уже в 1964 году мы в лаборатории сделали первые образцы искусственной зернистой икры из снятого молока. А затем силами института была разработана технология её производства. С тех пор этот дешёвый и вкусный продукт под названием «Белковая зернистая икра» (на основе казеина, белка из разбитых яиц и других пищевых отходов) делают в Москве и других городах. А.Н. был очень доволен, но пожурил меня за то, что в икре содержится желатин, – он был убеждённым вегетарианцем».

Несмеянов попытался ещё и фундаментально, идеологически обосновать производство искусственной пищи. В одной из своих статей он писал:

«Природа не ставила перед собой цель прокормить человека. Некогда солнце зажглось само по себе. Но в отличие от солнца, люцерны и телят у нас есть разум. Мы можем сделать расчёт кормовой цепи и прийти к выводу, что с такой цепью трудно прокормиться как следует. Исправить её надо, улучшить!

При прежнем сельском хозяйстве только одного мальчика из десяти можно кормить телячьими отбивными. На долю остальных - рисовая каша или соевые бобы.

Что мы выиграем?

Надёжность прежде всего. Не бывает неурожаев. Мы выиграли гигиеничность. Синтетическая пища свежее: её не надо долго хранить.

Синтетическую пищу можно точно дозировать, приспосабливать к нуждам среднего человека вообще и данного индивидуума в частности. В продукте медицински установленная пропорция жиров, белков и углеводов, и нет больше толстяков с ожирением сердца, нет болезней желудка и печени. И для больного можно подобрать специальные рационы.

Третья выгода, но не последняя по значению - моральная.

Питаясь мясом, мы вынуждены убивать миллионы быков, баранов, свиней, гусей, уток, кур, приучая тысячи и тысячи людей к хладнокровному кровопролитию, к работе кровавой и грязной. И очень это не вяжется с воспитанием любви к природе, доброты, сердечности. Будет мясо, но без кровопролития – искусственное, из полимеров. Будут животные, но в парках, на воле».

Ещё в одной своей работе, «Искусственная и синтетическая пища» (1969 год), он расписывал, как происходит создание такой пищи:

«В первую очередь надо синтезировать самые дорогие продукты – белковые, в первую очередь замена мяса и молочных продуктов.

В микромире среди водорослей, дрожжей и непатогенных микроорганизмов существуют культуры, являющиеся богатыми источниками полноценных белков. Так, известны дрожжевые культуры очень богатые полноценным белком, но до сих пор не применяющиеся для приготовления продуктов питания. Выращиваются они на дешевом сырье. Такие, например, культуры, как Torula и Candida tropicalis, основой для роста которых служат отходы спиртовой промышленности и жидкие парафины нефти.

Выращивание дрожжей на углеводородах в настоящее время разработано очень хорошо. Получающаяся при этом биомасса содержит около 40% белков. Действие на эту биомассу протеолитических ферментов приводит к гидролизу белковых молекул. Из получаемого таким образом продукта можно выделить сумму хроматографически чистых аминокислот, для чего используется метод вытеснительной ионообменной хроматографии.

Чтобы такие дрожжи использовать в питании человека, из них, разумеется, нужно полностью удалить все примеси, которые могли попасть из культуральной среды, и выделить, а затем очистить наиболее ценные в питательном отношении компоненты. Самой ценной в пищевом отношении составной частью дрожжей является белок, вернее смесь белков, которые могут быть выделены в форме чистых белков или входящих в их состав L-аминокислот.

Для использования непосредственно в пищевых целях выделенных из микробиологического сырья белков надо устранить присущие дрожжам нежелательные факторы (неприятный цвет, запах, посторонний вкус). По своей биологической ценности такие белки могут быть доведены до уровня лучших белков животного происхождения. Удалось, например, показать, что изолированный суммарный белок Micrococcus glutamicus по аминокислотному составу не отличается от белка куриных яиц».

Академик Несмеянов в конце 1960-х подсчитывал, что дрожжевое «мясо», выращенное в прямом смысле слова на нефти, по себестоимости можно довести до 40-60 копеек за килограмм, «сливочное масло» и «сыр» из нефти – около 80 копеек. Эти цены были в 3-4 раза ниже, чем в розничной продаже. Он же перефразировал знаменитую фразу своего коллеги химика Менделеева « Топить печь нефтью – всё равно что топить ассигнациями» - «Продавать нефть за границу – лишать страну продовольствия».

Но идея академика имела обратную сторону, точнее несколько. В случае начала масштабного производства белков из нефти в советской сельском хозяйстве ненужными оказывались бы 70-80% колхозников. Куда их девать? Снова в неподготовленные для этого города несколько десятков миллионов человек?

Сам Несмеянов писал об этом:

«Примерно треть рабочих рук занята у нас в сельском хозяйстве. Прибавьте к ним шофёров и железнодорожников, перевозящих продукты; добавьте рабочих тракторных, комбайновых, автомобильных заводов; добавьте пищевую и консервную промышленность, работников складов. Получится, что не менее половины трудоспособных людей заняты у нас питанием. И мы еще не принимали в счет руки женщины, часа по два в день занятые чисткой картошки, овощей, вознёй с мясом, вареным, жареным, провёрнутым, запечённым.

К чему приложить эти руки, куда пойдут десятки миллионов освободившихся работников? Хотя бы в обслуживание. Удобнее жить, приятнее жить, если много магазинов, а в них много продавцов, если много кино и театров, много прачечных и парикмахерских, много автобусов и троллейбусов, много больниц и много яслей, детских садов и школ.

Когда появятся свободные руки (и головы), появится и свободное время. Это взаимосвязано. Если общество тратит половину труда на добычу пищи, значит, и средний член этого общества тратит на пропитание половину своего рабочего времени (и заработка). Но когда труды на производство пищи сводятся к минимуму, к минимуму сводится время, необходимое для этого производства. Освобождается время.

Для чего? Вот тут и встаёт, уже встала в масштабе страны непростая задача: научить людей использовать время с толком, раскрыть глаза на мир».

Вторая проблема – СССР, начиная с конца 1960-х, срочно нужна была валюта: для закупки станков, ширпотреба и того же продовольствия – зерна. Кстати, Несмеянов не предлагал синтезировать хлеб из нефти (как и вообще – углеводы, а также фрукты и овощи) – их себестоимость была ниже при выращивании на земле, чем в пробирке.

Наконец, верхушка власти считала (видимо, резонно), что советский человек ещё этически не готов есть эрзац вместо настоящих мяса и молочных продуктов, и появление таких «продуктов» он, наоборот, воспринял бы как слабость государства («не может нормально накормить»), а не его научную силу.

Проекты академика Несмеянова так и остались на уровне лабораторных разработок. Хотя в конце 1970-х, при обострении продовольственной проблемы, он предложил новую идею – получать белок из водорослей (хлореллы и пр.) Но в январе 1980 года Несмеянов умер, а кроме него не нашлось быольше научных авторитетов, чей административный вес мог бы продавить даже опытное производство эрзацев.

Ещё в Блоге Толкователя о питании.